Его пальцы фиксируют мои бёдра.
— Тебе же нравится, когда я беру тебя сзади?
Его горячий шёпот опять толкает меня в пропасть порочного безумия. Тело отвечает за меня протяжным стоном и дрожью, движением бёдер навстречу ему, толкающемуся резко и до упора…
Это самое настоящее сумасшествие.
Его продолжительность строго ограничена и оговорена мной самой с собой. Я совершила сделку со своей совестью.
Я как будто со стороны наблюдаю за своим телом, бьющемся в очередном оргазме. Понимаю, что так жарко и откровенно, так хорошо не было ещё ни разу ни с кем другим.
Только с ним.
Потом я буду стараться похоронить это знание в себе.
Но сейчас просто вбираю его член в себя, чувствуя, как он кончает, громко стонет и накрывает меня своим крепким телом.
Владимир тяжело и часто дышит. Он перекатывается на бок и целует меня в плечо, удерживая на месте. В полутьме его довольная улыбка сверкает, как вспышка молнии, когда он говорит:
— Эта ночь будет самой лучшей. И очень долгой…
Я не помню, во сколько мы уснули. Помню только, что, когда пошла в душ, вылезала из него на трясущихся ногах, и Владимир подхватил меня на руки.
Через мгновение после того, как рухнули на кровать обессиленные, мы уснули.
Сейчас у меня немного гудит голова от выпитого накануне вина. Я переворачиваюсь на бок, утыкаясь взглядом в спину Владимира.
Спит?.. Я вспоминаю всё вчерашнее. Тело предательски млеет и начинает ныть.
Низ живота тоже немного ноет. То, что произошло вчера, было на грани всего. Здравого смысла, чувств, приличий…
Я, сама того не замечая, начинаю дышать тяжелее и хочу как можно скорее выпутаться из плена одеяла.
Мужские пальцы смыкаются у меня на плече. Владимир вынуждает меня лечь обратно на кровать. Он перебирается через меня и тянет одеяло прочь.
— Володя… — прошу я.
Губы пересохли, и во рту тоже сухо. Хочется пить.
Но он не обращает внимания на мои просьбы и слабые попытки отбиться от него.
Владимир откинул одеяло прочь, жадно пробежавшись по моему телу взглядом. Я и сама прекрасно вижу это: следы ненасытного и жадного секса.
Кое-где виднеются засосы и следы укусов.
Владимир опускается ещё ниже и властно раздвигает мои ноги в стороны. Прежде, чем я понимаю, что он собирается сделать, он уже прижимается ртом к моей плоти. Его язык начинает порхать по клитору.
— Нет! Не надо. Отпусти. Прекрати!
В ответ он лишь ещё крепче прижимает меня к кровати, ускоряясь. Он не только лижет, но и целует, посасывая напряжённую плоть, дразнит языком и целует.
— Я не хочу-у-у… — пытаюсь сдержаться, но один вид его головы, склонённой между ног, возбуждает.