Кажется, что хватит всего нескольких прикосновений, и меня накроет оргазмом.
— Ты раздвинула ножки недостаточно широко, — низким голосом выдыхает Владимир.
По его голосу понятно, что он, как и я, уже едва сдерживается, чтобы не сорваться.
— Раздвинь их так широко, чтобы я поместился между них. Ещё. Это не твои пальчики сейчас ныряют в горячую влажную дырочку, а мои. Чувствуешь меня? Скажи?.. Ещё глубже и быстрее. Добавь ещё один пальчик. Подвигай им, не стесняясь. Чувствуешь меня?..
— Да…
Меня безостановочно трясёт, а лоно сжимается вокруг пальцев. Сейчас всё происходит по сценарию, написанному Владимиром. Именно так, как хочет он. И ни шага в сторону.
Поэтому я двигаю пальцами предельно быстро, задыхаюсь и приподнимаю бёдра, чтобы прикосновения стали ещё острее и чувствительнее.
— Умница. Моя умница. Вот так. Постони немного для меня. Не стесняйся. Твои стоны для меня — как музыка. Ещё, родная.
Его последнее слово звучит невероятно нежно и интимно, чувственно. Мне срывает напрочь планки здравого смысла.
Проникновенно и эротично… Очень возбуждающе.
От горячего шёпота Владимира и его стонов на моей коже выделяются бисеринки пота, и становится невозможно удержаться. Пока он шепчет о том, что это не мои пальцы скользят во влажной глубине, но его член, меня трясёт.
Как будто он в самом деле нависает надо мной и быстрыми толчками заполняет меня собой.
Я больше не могу сдерживаться и протяжно стону, выгибая спину дугой и поджимая пальцы на ногах, как он и говорил. Володя рвано стонет в унисон, тяжело дыша.
Мы становимся невероятно близки сейчас, несмотря на тысячи километров между нами…
Володя что-то шепчет горячо и быстро, как безумный.
«Девочка моя ненаглядная…» — звучит в моей голове его голосом.
Я неловко и торопливо прощаюсь с ним, зарываясь от стыда под одеяло с головой.
Господи, что я творю?
Я говорю себе о том, что Володя мне не нравится, но сама послушно следую его порочной указке и растворяюсь в нём без остатка.
«Это безумие надо прекращать!» — думаю я и засыпаю.
Я просыпаюсь только когда слышу, как по дому ходят и гремят кастрюлями.
В дверь комнаты стучат. Я сажусь и едва не встаю, но потом вспоминаю, что так и не надела трусики, поэтому только подтягиваю одеяло повыше.
— Войдите.
В комнату просовывает голову Стас.
— Первый день Нового Года, соня! Первый обед. Ты как, за стол садиться будешь?
— Обед?
— Да, мелкая. Уже третий час дня.
— Ого!
— Да-а-а!.. — смеётся брат. — Алёнка к тебе в спальню часов в одиннадцать стучала. Но ты, наверное, чересчур крепко спала.
— Сейчас встану, Стас. Маме, наверное, помочь надо.