— Конечно. Это начало, моя лунная…
Не поняла. Кажется, мне послышалось. Переспрашиваю, безостановочно двигая пальцами по влажной ткани, дразня себя.
Возбуждение накачивает мою кровь противоестественно сильным желанием и похотью.
Я уже распахиваю ноги пошире, чтобы ещё сильнее и больше почувствовать это невероятное ощущение. Как будто волны приливают и приливают без конца. Ещё немного, и меня точно смоет за грань логики и здравого смысла.
— Лу-у-унная, — тянет Владимир. — Только недавно это понял. Такая же притягательная и недоступная для меня. Всегда. Но только не сейчас. Сейчас это не твои пальчики дразнят твою влажную киску, а я… Представь меня сверху. Хочется?.. Тебе понравилось, как я тебя трахал. Хотелось бы ещё?
Я вздыхаю и сжимаю трясущиеся губы, чтобы не простонать гортанное «да».
Не-е-е-е-ет…
Но каждое движение пальцев и непроизвольная дрожь утверждают обратное.
— Сними свои трусики. Они нам совершенно ни к чему. Снимай этот бесполезный кусочек ткани. Хочу, чтобы почувствовала меня полностью. Как будто я рядом…
Ткань проворно соскальзывает с тела, как будто только и ждала прямого приказа. Оголённая кожа скользит по простыне. Мои складки скользкие и мокрые от смазки.
Я, не дожидаясь слов Владимира, опускаю пальцы, покручивая клитор. Он, разгорячённый и увеличившийся, дрожит под моими пальцами, пульсирует.
— Ты уже без трусиков? Порадуешь меня положительным ответом?
— Да…
— Не расслышал тебя. Да или нет?
— Да… — сдавленно шепчу я, пытаясь не стонать слишком громко.
— Не своди меня с ума, ответь… — он как будто не слышит меня.
И я чуть громче отвечаю:
— Да!..
Тихий мужской смех проносится по коже, словно волна мурашек, заставляя все волоски приподняться.
— Не кричи, лунная девочка. Мне нравится, когда ты кричишь и стонешь подо мной. Но сейчас тебе нужно сдерживать себя немного. От этого хочется ещё сильнее, не так ли?..
Мне жарко под одеялом, оно уже сбилось в кучу где-то у щиколоток. И если бы я открыла глаза, то увидела бы, как собственные пальцы порхают со скоростью колибри между разведённых ног.
Но под закрытыми веками — спасительная темнота с редкими яркими всполохами. Воображение причудливо превращает их в мужскую мускулистую фигуру.
И я совершенно точно знаю, что это Владимир. И никто иной.
— Согни ножки в коленях и разведи в стороны, красавица. Ещё шире… Ещё…
Голос Владимира вибрирует во мне дрожью натянутой до предела струны, которую гитарист заставил звенеть прихотливым щипком. Я послушно исполняю его приказы, тихо постанывая.
Звуки сами вырываются из моего рта. Я жадно хватаю обжигающе горячий воздух ртом и трогаю пальцами себя, влажную и возбуждённую до предела. Желание ярко полыхает под кожей.