- Мне очень жаль, Константин Павлович, - сказала абсолютно искренне.
О чем именно жалела - уточнять не стала. Потому что в этих словах было слишком многое…
Он молча смотрел мне в глаза, что-то там выискивая. И до того выразительным и жаждущим был этот взгляд, что внутри у меня что-то защемило.
- Давай я хотя бы вас подвезу, - предложил он глухо, словно и сам не верил, что я соглашусь.
- Это лишнее…
- Глупости, - снова вмешалась Эля. - Зачем тратиться на такси или таскать ребенка по переполненному транспорту, если есть возможность доехать с комфортом?
Трудно было с этим поспорить, но я попыталась.
- Не считаю уместным пользоваться добротой своего начальника, - вежливо улыбнулась я.
- Пользуйся, пока предлагают! - наставительно, со знанием жизни, заявила Эля. - Так что езжайте давайте, а у меня еще дела есть…
Коротко махнув на прощание, старушка уверенно направилась куда-то в сторону оживленного проспекта. А я растерянно оглянулась на босса.
- Эля дело говорит, - усмехнулся он в ответ. - Количество ее мужей тому свидетельство.
- Я устала, - грустно пробормотала Маша и в этот момент я сдалась.
- Спасибо, Константин Павлович, - поблагодарила церемонно босса, забираясь в элегантный, отделанный кожей салон машины.
Дочь притихла на заднем сидении, босс молча сел за руль. Никто из нас не произнес за всю дорогу ни слова, но в этой тишине ощущалось нечто намного большее, чем в иных вещах, сказанных вслух.
- Больше так не делай, пожалуйста, - сказала я Маше, когда мы оказались дома.
Босс довез нас до места и без лишних слов уехал. Странно, но этот поступок отозвался во мне непонятным чувством потери, хотя ведь именно этого я и добивалась - чтобы Лавров от меня отстал.
- Ну почему он не может быть нашим папой? - спросила в ответ Маша.
- Мы ведь говорили уже об этом. Дядя Костя - чужой папа. У него есть жена и дети…
Последнее я знала точно. Практически из первых уст. И именно это прочерчивало между мной и боссом ту грань, через которую я ни за что на свете не переступлю. Как когда-то переступили через меня.
- Неправда! - выпалила Маша, и в ее глазах загорелась непокорность, нежелание смириться с тем, как все есть.
- Правда, - твердо повторила я. - И если ты будешь продолжать делать, что тебе вздумается - нам придется скоро отсюда уехать.
- Не верю, - упрямо помотала головой дочь. - Почему он тогда такой добрый со мной? Почему приехал, как только я попросила?
На это у меня ответов не было. Возникло навязчивое чувство, будто что-то не клеится и я упускаю какую-то важную деталь… но какую именно - понять пока не могла.