— Ты замерзла? — спрашивает он. — Руки ледяные.
— У меня всегда так, — оправдываюсь я.
— Не всегда, — почему-то произносит он.
Мне хочется спросить, что он имеет в виду, но страшно это сделать. Он все утро говорит загадками. И я чувствую, что он знает то, чего не знаю я. И от этого становится еще неуютнее.
Надо расслабиться. Пытаюсь убрать свою руку с мышки, но Арман как будто не пускает меня. Держит.
Хочу откинуться на спинку кресла, но головой упираюсь в грудь Армана. И сразу же отскакиваю обратно.
Он слишком близко. Непозволительно близко. Опять.
— Арман, — начинаю я, хотя сама не знаю, о чем просить его. Как правильно сформулировать.
— Вот они, так? — спрашивает он.
На экране появляются сканы.
Какая же я дура. Напридумала себе. А он действительно искал документы.
— Да, — в горле пересохло, поэтому даже я не узнаю свой голос.
Арман, наконец, убирает свою руку и встает.
Я облегченно выдыхаю. Слишком громко.
— Что такое, Лисова? — с усмешкой спрашивает Арман.
Не отвечая на вопрос, хватаю бутылку с минералкой и жадно пью. Не обращая внимания на пристальный взгляд Армана.
Убираю бутылку ото рта и опять выдыхаю, закрыв глаза.
И чувствую, как кто-то забирает у меня из рук бутылку. Открываю глаза и с ужасом вижу, что Арман подносит мою бутылку ко рту.
— Но… — восклицаю.
Он не произносит ни слова. Пьет молча, не отводя от меня взгляда. А я не знаю, что и думать.
Мне становится тесно в этой комнате с ним вдвоем. И я мечтаю, чтобы хоть кто-то из коллег быстрее вернулся с обеда. Смотрю на часы на стене. Еще двадцать минут до конца обеда. И они кажутся мне вечностью.
Арман тем временем допивает остатки воды и швыряет бутылку в мусорку.
— Так что, Лисова, — говорит как-то хрипло, — ты готова к изменениям в своей жизни?
— В смысле? — непонимающе спрашиваю я, отодвигаясь на кресле подальше от него.
Но он упирается руками в ручки этого самого кресла и нависает надо мной. Чувствую себя маленькой мушкой, застрявшей в паутине.
— Лисова, — голос Армана сейчас кажется мне совсем незнакомым.
— Что? — спрашиваю чуть слышно.
И смотреть ему в глаза страшно. Но и отвести взгляд тоже невозможно.
— Ты затеяла опасную игру, — вдруг произносит он.
— Я? — удивленно спрашиваю.
Его слова пугают. С каждым разом он говорит все загадочнее и загадочнее.
— За все надо отвечать, Лисова, — он наклоняется еще ниже. — Слышишь меня?
Его лицо так близко, что я вжимаюсь в спинку кресла лишь бы увеличить расстояние между нами.
И опять этот взгляд. Он опять какой-то безумный. Бесконтрольный. Пугающий.
Молю об одном — чтобы сейчас раскрылись двери и кто-то вошел. Хоть кто-нибудь.