— Не говори так, Арман, — прошу и берусь за ручку двери.
Но он хватает меня за запястье и удерживает. Перевожу взгляд на него.
— Но так должно было случиться, Лисова. Должно. Теперь ты моя.
— Что ты говоришь, Арман? — его слова и правда пугают меня.
— Моя.
Он тянет меня к себе. Кладет руку мне сзади на шею и наклоняет к себе.
— Арман! — возмущаюсь я.
Но он не обращает на это никакого внимания. Впивается в мои губы. Я опять безуспешно пытаюсь оттолкнуть его. Смотрю в его безумные глаза. И чувствую, как его рука оказывается у меня на талии.
Я все еще пытаюсь освободиться от него и со всей силы ударяю на клаксон. Раздается громкий сигнал, который прорезает тишину московского ночного двора.
Сигнал действует и на Армана. Он резко отпускает меня и оглядывается по сторонам. Воспользовавшись этим, я открываю дверь и выбегаю из машины. И, только забежав в подъезд, прислоняюсь к стене и пытаюсь осмыслить произошедшее.
Глядя на то, как лихорадочно, но в то же время старательно Лисова готовит повторно пакет документов для тендера, ловлю себя на мысли, что как же хочется уже сейчас сказать ей, что все напрасно.
Результаты конкурса уже давно обговорены мною с Сергеем. Наша компания проиграет.
Если бы я не был в этом уверен, я никогда не поставил бы свой «Макларен» на спор. Никогда.
А еще я никогда, даже если бы был уверен в победе на сто процентов, не поставил бы свою девушку. А Антон поставил. И проиграет. Потому что я так хочу. Хочу Лисову. Лисенка.
И от одной мысли, что совсем скоро я опять загоню в нее свой член, все сжимается от предвкушения и брюки начинают жать. Но я успокаиваю себя, думая на посторонние темы. Потому что еще не пришел срок. Не пришел. Я умею ждать. Убеждаю себя в этом.
Но опять срываюсь в машине, оставшись с Лисовой наедине.
Мне сложно сдержаться, когда она так близко и я чувствую ее запах так остро.
Если бы она только ответила. Хотя бы дала надежду. Я бы трахнул ее уже сейчас, в машине. А потом отвез бы к себе и уже не отпустил. Никуда. И плевать на тендер.
И мне хочется напомнить ей о стонах в ту ночь. Ночь, когда я трахнул ее. Трахнул тайком. И от осознания этого степень удовольствия снизилась, но я все равно помню, как же это было ахуенно. И она, наверняка, это помнит. А если нет, то я напомню ей.
Но она продолжает строить из себя недотрогу. Продолжает сопротивляться. Отталкивать меня. Не понимая, что еще больше заводит.
И убегает. Как настоящий лисенок.
С улыбкой смотрю ей вслед. Пусть побегает, пока есть возможность.
На следующий день пакет документов отвозят в конкурсную комиссию.