Лицо в морщинах, впалый рот
Воображение умело
Рисует всё наоборот.
Живёт в своих воспоминаньях.
Как будто кто-то где-то ждёт,
А там и пылкие признанья,
Восторг, поклонники, почёт.
И мимолётная улыбка
Откроет вдруг беззубый рот.
Восторгов сладкие ошибки
Превыше жизненных невзгод.
Увы, но нет детей и внуков.
И не беда, что дом пустой
Голодной и облезшей сукой
Скулит звенящей пустотой.
Привыкла! Что уж тут лукавить?
Теперь всегда она одна,
И одиночество разбавить
Способен лишь бокал вина.
А что грустить? Ведь каждый знает,
Когда надежда умирает.
Не может быть не прав народ!
Последней! А, когда растает,
«Надежда!» – кто-то позовёт.
За час до смерти где-то рядом
Совсем один старик лежал,
И в потолок упёршись взглядом,
О чём-то тяжко горевал.
Слеза непрошено скатилась,
А он слезе как будто рад,
Лицо вдруг счастьем осветилось,
Но тут же начал гаснуть взгляд.
И, чтобы выразить словами
О ком всю жизнь свою мечтал,
Впервые, еле шевеля губами,
«Надежда!» – тихо прошептал.
***
Горе горькое бредёт незабытое,
Непричёсанное и неумытое.
На беде людской как свин разжиревшее,
От того уже совсем обнаглевшее.
Никого и никогда не стесняется,
Не стыдится ничего и не кается.
А уходит, никогда не прощается,
Потому что никуда не девается.
От улыбок никогда не смущается,
И над радостью сердец насмехается.
Корчит рожи и всегда ухмыляется,
Как ударить побольней примеряется.
Никогда тебя не гложут сомнения,
И неведомо тебе нетерпение
За спиной людской стоишь и не прячешься,
И с косою как с игрушкой дурачишься.
Так и ходим мы с тобой неразлучные
Ну, за что же ты людей вечно мучаешь?
Хочешь выпить кровь, а кровь не кончается.
Почему же в жизни так получается?
Почему же нам не кажется странным,
Что ты сыпешь соль на гнойные раны,
И над душами, как злые каратели,
Измываются друзья злопыхатели?
Почему же счастья только мгновение,
А потом одно сплошное терпение?
Почему же в жизни так получается?
Горе горькое никак не кончается.
***
А известно ли вам, что когда-то
Наши предки не ведали мата,
А затем по известной причине
Появилась в миру матерщина?
Появилась она и осталась,
Как пиявка к душе присосалась.
Знали будто бы наши враги,
Как Святые для нас дороги,
И нетрудно им было понять,
Что особенно Божия Мать.
Понимали, чтоб нас победить,
Надо прежде Святыни убить.
И родили слова эти гнусные,
Неприкрытые, безыскусные.
Поначалу словам оскорблялись,
Их отторгнуть от сердца пытались,
Но со временем смыслы стирались,
И они прижились и остались.
А теперь этим даже бахвалятся,
Изощрённей ругаться стараются.
Вы подумайте! Всякий готов
Для какой-то там связности слов,
Из привычки, бездумно, как водится,