Только не принял. Уверена, что где-то в глубине души он все еще грезит о ее исцелении, но боится новой неудачи.
Мы еще немного поговорили о мире и об укладе жизни в Гракхасе, а когда попрощались, я упала на лотос и уснула даже не укрывшись. Цветок сам заботливо прикрыл меня своим большим белоснежным лепестком.
***
Прошло несколько недель.
Я начала вести записи в дневнике, чтобы ничего не упустить. Драконы отстроили теплицы и почти закончили оранжерею. Как только там проведут водопровод, мы сможем автоматизировать примитивный полив. Мне каждый день приходится отдавать свои силы на поддержание плодородности почвы. Странно, но даже в казалось бы, идеальных условиях, растения не хотят расти сами.
Пару дней назад Виви ослушалась меня и попыталась сама вырастить растения. Прошло уже два дня, а она так и не пришла в себя. Лекарь говорит, что она переутомилась, поэтому ее организм ослаб, но мне кажется невозможным переутомиться до предсмертного состояния за каких-то пару секунд. Еще недавно мне казалось, что все начало налаживаться, но теперь все, о чем я могу думать - это то, как она там. Я очень волнуюсь за нее, мысли путаются.
Что же все-таки здесь происходит?
Я не могла даже на время отказаться от своих прямых обязанностей, поэтому закрыв дневник, поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Мне нужно было отвлечься, поэтому я закрылась в оранжерее и принялась сеять семена по уже выкопанным лункам. Сама сажала, сама поливала. Слуги помогали мне, но старались делать это как можно незаметнее, и не тревожить меня. К моменту, когда я закончила, на улице уже смеркалось. Только когда услышала громкое урчание собственного живота, осознала, что за весь день так ничего не выпила и не съела. Оглянувшись вокруг, поняла, что нахожусь в полном одиночестве. Идти никуда не хотелось, тревога изнутри съедала душу, поэтому я сторонилась людей и решила обойтись без похода в столовую, где могла столкнуться с другими обитателями башни.
Виви... моя подруга была со мной с детства, помогала, выручала, горой за меня стояла и готова была свою жизнь отдать. А я ничем помочь ей не в силах. Это злило безмерно, заставляло чувствовать себя беспомощной бабочкой, замотанной в паутину. При мыслях о ней на глаза наворачивались слезы, зубы скрипнули от напряжения, а вода, скатившаяся в рот по лицу, казалась до тошноты соленой. Растерев влагу по щекам, я торопливо съела пару фруктов и расправила крылья. В крыше оранжереи имелось несколько дверок, сделанных по моей просьбе для того, чтобы в ясную погоду впускать внутрь свежий воздух, вот в нее я и вылетела, все дальше отдаляясь от башни. Я не собиралась сбегать, да и не смогла бы этого сделать. Полет дарил мне фальшивое чувство свободы, уменьшал тревогу.