Третье — безопасность. Отгоняйте от вместилища демона блондинок, гномок и бывших ведьм. Вместо этого, если вы случайно являетесь владельцем какого-нибудь милого питомца, вроде филийского вжуха, а заодно имеете в своем распоряжении литературу успокаивающего толка, настраивающую читателя на медитативное восприятие реальности — пошлите с ней питомца к демону! К примеру, идеально подойдет книга «Как ни хвоста не понять и не подать виду». В идеале засылать питомца нужно не через дверь, к которой демон относится с опаской и тревогой, а через иллюминатор. Нужно показать вашему подопыт подзащитному, что он полностью свободен, имеет ситуацию под контролем, а также может в любой момент сбежать.
Ну и четвертое — время, время и еще раз время. Не торопите события. Будьте терпеливы, и ваш демон обязательно высунет свою мордочку из убежища!
— Мама… (звук падающего тела)
Обернувшись, я посмотрел на несчастный случай, затем поднял глаза к небу. Постояв так с минуту, дописал в журнал:
Пятое. Не расхаживайте по палубе с обнаженным торсом, если у вас на нем выполнены татуировки сомнительного или шокирующего содержания!
Ну, дальше всё как-то распогодилось. Со временем. Даже Лилит Митрагард сложно сопротивляться обаянию Мотоцури и Шлиппенхофф, когда те стараются (ради знаний о подземельях и искусства носить шмотки), а мирно страдающая фигней на своей волне Саяка сама по себе безобидна и внушает доверие. Про Мимику и говорить не стоит, так как высокая краснокожая красотка, узнав от гномки о наших последних приключениях, внезапно стала для кошкодевочки той самой, единственной. Ну, то есть реально первой, кто действительно начал просить её петь и играть ради искусства, чем купил кошку с потрохами, ушами и хвостом. Лишь на меня прекрасная суккуба косилась с сложным выражением фотомодельного лица, стремясь держать дистанцию… что юного Героя более чем устраивало. Мало ли чего она по пьяни сказала, действительно, а так, может быть, гидом у нас побудет. Покажет местную темную пизанскую башню, где гоблинши симпатичные водятся, и где наливают…
Всё было хорошо и даже прекрасно, только вот далеко мы не уплыли.
— Шевелитесь, уроды! — злобно кричал я, творя своё черное дело, в простонародье называемое банально «пыткой». Пытаемый верещал, крыл меня последними словами, проклиная тот день, когда мы встретились, а уроды шевелились. Со слезами, стонами, жалобами и всеми прочими, полагающимися выматывающимся уродам звуками.
Жалости этот кордебалет в виде трех сотен человеков, возящихся у брюха Веритаса, не вызывал ни на грош. А вот сам корабль, которому я сейчас спиливал мачту — очень даже. Ну и себя жалко было, конечно.