— Только теперь их некуда присылать, — айфон погиб смертью смелых в схватке с моей истерикой.
Ну а как не истерить, если Борис просто пропал. Наверное, золото свое, как кощей-бессмертный считает. Ненавижу его. Вот прям всем сердцем ненавижу.
И родителей тоже… Так им и скажу, перед тем как запереться в комнате и плакать.
Пылая жаром гнева нажимаю на звонок. Даже ключи достать не могу, как руки трясутся. Но вскрикиваю, когда в меня кидают кота. Это просто секретное оружие, способное снять любую депрессию.
— Один ты у меня Виктор остался. Всегда рядом, даже когда я о тебе забываю, — прижимаю его к себе и не смотрю на того, кто открыл мне дверь.
— Если бы я его тебе не прислал, ты бы про него и не вспомнила, — слышу бас и резко вскидываю взгляд…
— Лучше бы я тебя не вспомнила, — огрызаюсь и глазам не могу поверить! — Что ты здесь делаешь?! То есть… Как отец тебя на порог пустил?
— Нина! Нина! — орет из комнаты мама и уже бежит ко мне, забирает кота и буквально втаскивает на порог. — Нина, я просто не поверила… И ты не поверишь! Раздевайся скорее.
Она причитает, раздевает меня, а я понять не могу ничего, смотрю на Бориса, что стоит в обыкновенном свитере и джинсах. Он словно вписаться в эту квартиру хочет.
— Да что случилось?! — ору я и мама, лучезарно улыбаясь тянет меня на кухню. Где рядом с отцом сидит она.
Сестра. Живая. Невредимая. И даже вполне себе прекрасно выглядевшая. И я не знаю, что меня беспокоит больше. То, что она живая или то, что я про нее совершенно забыла? А может быть, потому что выглядит Ульяна так, словно никаких бед и не знала никогда.
— Ну что ты стоишь как свечка. Сестренку свою обнять не хочешь?
«Нет», — сразу лупит по мозгам мысль, но я вижу, как рады родители, и подхожу к сестре, которая тут же меня прижимает к себе, обдавая густым запахом духов. Я так и не смогла определиться с ароматом, который мне нравится.
— Вот тебя разнесло, Нинка. Мам, Пап, вы что за ней совсем не следите…
Становится обидно, и мама уже хочет сказать про мою беременность, но я предупреждающе смотрю. И знаете, что, я рада, что вернулась эта Ульяна. И я рада, что она вообще вернулась. Живая, невредимая, такая же бесявая как была.
Она рассказала, что ее купил один бизнесмен и сделал своей постоянной любовницей. Наличие жены ее не беспокоит, так что она, можно сказать, счастлива.
Её рассказ я слушаю, открыв рот, еще больше удивляюсь, когда она говорит, что смогла вырваться лишь на пару дней. На вопрос, почему она не сообщила, что жива и здорова, она ответила:
— Я хотела приехать как королева, а не вся в ободранной одежде после больницы, — объясняет она довольно-таки спокойно, и мне хочется спросить, что она там делала, но, взглянув на Бориса, который вместе с отцом налегает на водку, я понимаю, что задавать такие вопросы — его компрометировать.