Борис не перезвонил. Обиделся? Или решил, что я не стою его внимания?
Может быть его удовлетворил мой ответ? И я теперь свободна?
Сажусь на кровать, улыбаюсь, фантазируя, как будет хорошо не думать о нем. А он перестанет думать обо мне. Перестанет же?
Но что, если он перекроет мне кислород? Запретит играть в театре?
Значит так тому и быть…
Нет, как это, ведь у меня новый спектакль…
В голове полный бардак и как с ним справиться, я не знаю. Страх от собственного поступка поглощает стремительно, и я уже не знаю, как жить без театра… Даже Шолохов, будь он не ладен, стал привычной и постоянной величиной моей жизни. И Женя. И родители. Они все могут пострадать, если я не решу все дела с Борисом раз и навсегда.
Но как это сделать?
Дрожащими пальцами набираю номер Бориса и усугубляю собственное положение.
— Если ты захочешь навредить мне или моим близким… Я… — набираю в легкие воздуха и тут же выпускаю. Страшно и я не знаю, что сказать. А еще хочу знать, в чем Борис сейчас одет…
— Ты? — напоминает он о моей угрозе. При этом, кажется, что я слышу в голосе легкую насмешку.
— Я покончу с собой… — Боже, какой идиотизм.
— Как? — задает он такой же лаконичный вопрос, и я теряюсь.
— Что за вопрос? Какая разница?
— Да я просто размышляю, открытый или закрытый гроб заказывать?
Он молчит, а меня переполняют обида и злость. На кого только — непонятно.
— Может быть лучше убьешь меня?! — подскакиваю, повышаю голос. — Все равно я навсегда останусь лишь твоей игрушкой! Ты никогда не считаешься с моими желаниями! Ты используешь меня! Решаешь за меня, как будто я твоя рабыня!
— Тогда твое желание покончить с собой непонятно, ведь хозяин должен все решать…
— Борис! — кричу в трубку и топаю ногой. — Я хочу, чтобы ты навсегда оставил меня в покое! Дай мне жить! Дай мне дышать свободно!
— Ты два месяца жила, как хотела. Чем же я тебе помешал?
— Ты. В моей голове! Ты. Не даешь мне… Мысли о тебе не дают мне… — слов не хватает, чтобы выразить все, что внутри…
— Трахаться с другими?
— Что? Нет! При чем тут это!?
— Разве не любовь ко мне сдерживает тебя от секса с Шолоховым, которого ты хочешь?
— Все не так! Я не такая!
— Или может быть тебя начали посещать фантазии об Иване? — его голос звучит глухо, но мне кажется, что он кричит громче меня, настолько напряженным кажется каждая произносимая буква. Словно вдавленная в меня.
— Нет! Нет! Нет! Ты, ты моя порочная фантазия! Те вещи, что мы делаем, это ненормально! Это пугает меня! Это все унижение, подчинение, оно приведет к моему разрушению! Я хочу быть нормальной! Как ты не поймешь!!! Я хочу быть обычной! Без тебя! — на мой крик в комнату врывается Женя, испуганная, взъерошенная. Хмурится, хочет отобрать трубку, но я не даю. Я сама это начала. Наверное… Но я точно сама должна это закончить!