Один щелчок пальца, и они будут мертвы. И это знание, осознание своей неуязвимости, возносит меня на некий личный пьедестал. Я нужна ему, а он мне нет.
В этом весь парадокс.
Я могу бороться, я могу найти другого. Пусть не сейчас, пусть позже. Я вылечусь, я стану лучше. Не для него. Для себя.
Но говорить я могу все, что угодно, думать все, что угодно, но отдаляясь от здания, стоя на остановке, я начинаю натуральным образом задыхаться. Словно меня выкинули из атмосферы, а вокруг пустота.
Мышцы ломит. Голова начинает гудеть. И слезы катятся по холодным щекам. Нет, нет, не надо, я не вернусь. Я не хочу возвращаться.
— Девушка, вам плохо? — спрашивает кто — то, а я не могу пошевелиться. Потому что в тело словно всадили нож. Словно кто — то проворачивает его раз за разом. Раз за разом, причиняя мне адскую, невыносимую боль.
Детоксикация. Знаю.
Надо перетерпеть, нужно просто это пережить. Так уже было, я уже испытывала это. Скоро начнет тошнить, скоро начнутся истерики, потому что нет наркотика слаще, чем жесткие руки, упрямые губы, стальные глаза и член, что умеет, причиняя боль, вознести на небеса.
Обхватываю себя руками, мерзну, трясусь и просто смотрю вперед, не видя ничего за белыми пятнами. И только спустя минуты, долгие минуты смерти, замечаю, как рядом возникает тень.
Огромная, заставляющая вздрогнуть и поднять взгляд. И стоит ему коснуться напряженного лица, как внутри происходит взрыв. Меня колбасит, все установки, данные себе, разносит взрывной волной, а я словно рождаюсь заново.
И я вот я уже прыгаю на Бориса, уже цепляюсь за воротник пальто, целую сухие, обветренные губы и не могу остановиться. Словно прошло не два месяца, словно прошла целая вечность, пока я смогла хоть раз испить воды из живительного, единственного в мире источника, предназначенного для меня.
Борис затаскивает меня в машину, быстро говорит, чтобы водитель закрыл перегородку, и возвращается к моим губам.
Требует беспрекословного подчинения, и я не могу противостоять. Меня нещадно трясет, ломает от желания быть с ним, принадлежать ему.
Прямо здесь.
Прямо сейчас.
Ведь это так правильно. Это так важно — покориться тому, кого любишь.
— Борис… Люблю тебя… Боже. Как я тебя люблю…
— Знаю, девочка, знаю, — хрипит он, кусая шею, оставляя влажные отпечатки, пока я часто дышу, жажду раздеть его, содрать слой за слоем, чтобы ощутить без преград.
Борис стискивает грудь одной рукой, а другой задирает подол платья, рвет с треском колготки и трусы, растирает по клитору влагу и жадно сминает губы.
И я выгибаюсь, я хочу быть ближе к нему, слиться в единое целое. Больше никуда его не отпускать, я хочу быть его всегда, сейчас. Здесь.