– Ладно, раз я пока пропускаю тренировки, давай выпьем вечером вина и просто поговорим, – предлагаю, а Ксюша согласно кивает. – Я же понимаю, что ты не сможешь расслабиться, пока мы всё друг другу не выскажем. Верно?
Ксюша снова отворачивается к окну, а я понимаю, что мы почти приехали. Завтра будет слишком много работы – её всегда много, но сегодняшний вечер будет таким, как нужно. И да, я этот шанс использую по полной. Чего бы мне это ни стоило.
Ксения.
После поцелуя губы горят, а кожу покалывает так, будто температура воздуха упала до рекордно низкой отметки. Может быть, у меня лихорадка? Может быть, я заболела, только пока не осознаю это? Простуда, грипп, холера, бубонная чума? Точно что-то смертельное, сомнений быть не может.
Когда оказываюсь в своей комнате, расположенной чётко напротив покоев Литвинова, опираюсь спиной на закрытую дверь и улыбаюсь, точно дурочка. Чувствую себя как-то странно, но такая нравлюсь себе. Будто бы несколько килограмм сбросила и при желании даже взлететь смогу. Сто́ит только захотеть и я всё-всё сумею.
Вдруг вспоминаю о том, что через час мы с Ромой должны встретиться в холле гостиницы, потому тороплюсь в душ. Осматриваюсь по сторонам и снова улыбаюсь. Мне нравится эта маленькая, но очень светлая комната. В ней уютно и радостно как-то, и очень легко дышится. То ли обои в мелкий цветочек тому виной, то ли широкие окна, скрытые за бежевыми занавесками, подвязанными шёлковыми лентами с кисточками на концах. Мягкий ковёр возле кровати так и манит снять обувь и утонуть по щиколотку в его высоком и пушистом ворсе. Но на это у меня нет времени.
От предвкушения кружится голова, а улыбка сама по себе растягивает губы. Я даже забываю, как устала за эти дни, забиваю на все проблемы с домашними. Даже стараюсь не думать о том, что фактически ведь ушла из дому. Во всяком случае, возвращаться обратно у меня нет ни малейшего желания. И правильно. Пора уже начать жить своей жизнью.
Когда тугие струи воды бьют по коже, я зажмуриваюсь, но перед глазами не ожидаемая темнота, нет. Там Литвинов. Мамочки, голый! И мне на мгновение кажется, что это его губы ласкают моё тело, его руки касаются меня… Сто́ит только подумать об этом, внутри живота начинает пульсировать и трепетать огромный огненный шар – такой яркий и обжигающий, что приходится плотнее свести вместе бёдра, чтобы не упасть. Нервные окончания, такие чувствительные в этот момент, буквально вопят о том, как сильно я хочу, чтобы эти видения оказались реальностью. Между ног скапливается густая влага, и я не могу сдержаться: касаюсь вмиг набухшего клитора пальцами и негромко стону, отдаваясь ощущениям. Аккуратно массирую, оглаживаю, от каждого прикосновения разлетаясь на осколки. Это сладкая мука, но я не могу и не хочу останавливаться. Мышцы натянуты, точно канаты, кожа горит огнём, а кончики пальцев покалывает, когда раз за разом касаюсь возбуждённой вершины. И стоит представить, что на месте моей руки – пальцы и язык Ромы, оргазм пронзает насквозь, выкручивает наизнанку, и мне кажется, что вокруг сейчас не тесная душевая кабинка гостиничного номера, а раскалённая добела пустыня.