Одна рука исследует мою грудь, а вторая обхватывает горло, чуть надавливая на какие-то точки, и это сводит с ума, подводя к краю.
– Хочешь меня? – властный голос совсем рядом и в то же время далеко. Он везде: в воздухе, в море, в моей крови. Он то, что лишает разума, и сумасшедшей мне, оказывается, очень нравится быть.
Вместо ответа киваю, потому что в горле бушует пожар, но Рома проводит кончиком языка по моему уху, прикусывает, слегка втягивает в рот мочку и почти рычит:
– Нет, Ксюша, скажи… я хочу, чтобы ты говорила, я хочу слышать твой голос, знать о твоих желаниях.
Он требовательный и властный, и это так сильно нравится мне.
– Я хочу тебя… – выдыхаю из последних сил, но Рома неуёмен в своей власти надо мной.
– А что именно ты хочешь? – провоцирует говорить о том, о чём в принципе говорить не умею, но разве ему возможно сопротивляться, когда он так близок и горяч?
– Хочу тебя… в себе.
Я впервые готова умолять мужчину взять меня, потому что кажется: если не почувствую его член внутри, просто умру. Меня элементарно разорвёт на части и никакой душ уже не поможет.
– Ты знаешь, что нас могут увидеть в любой момент? – спрашивает, но мне всё равно. Сейчас я не могу и не хочу думать о других. – Но, чёрт возьми, это заводит.
Я опираюсь руками на шероховатую стену и выгибаюсь в пояснице, сама не зная, что вытворяю. Как кошка, трусь о пах Литвинова, а он, кажется, только этого от меня и хочет. Он трахает меня, толкаясь бёдрами, доводит до сумасшествия, даже не раздевая. Когда его рука задирает моё платье вверх, а прохладные пальцы ложатся на участок обнажённой кожи над резинкой чулков, я слышу приглушённый мат и тихое шипение. О да, я знала, что надевать сегодня.
– Охренеть, – почти рычит, и что-то ещё добавляет, но я не могу разобрать слов из-за шумящей в ушах крови.
Его пальцы поднимаются выше, поддевают резинку белья и проникают туда, где бьётся моё желание. Сначала медленно и аккуратно, но с каждым движением всё сильнее, он надавливает на клитор, и это оказывается в миллион раз лучше любых фантазий. Даже близко не стояло.
Кожа на подушечках пальцев прохладная и шероховатая, и это делает ощущения ещё острее, ещё мучительнее. Не выдерживаю: подмахиваю бёдрами, чуть глубже насаживаясь на его пальцы.
– Нетерпеливая и такая горячая…
Я хнычу, ускоряя движения, стремясь получить от этой ласки гораздо больше, чем смогу выдержать, но остановиться не могу. Вскоре Рома добавляет второй палец, то погружаясь в меня, то порхая вокруг клитора, а я еле сдерживаюсь, чтобы не кричать. Лишь стону хрипло, ощущая, как первые предвестники оргазма разлетаются искрами внизу живота.