В голосе Дэвида явно слышалась тревога. Он сел в кресло напротив и внимательно ее разглядывал, но она отрицательно покачала головой, не желая ничего рассказывать ему. Дэвид тоже имел отношение к прошлому — его жизнь также изменилась из-за того, что произошло. И он вынужден изменить образ жизни и строить все заново, научиться жить с болью в душе. Было бы жестоко задевать старые раны без надобности.
— Ничего не случилось. Я просто устала. Все было нормально, все без перемен на западном фронте, так сказать.
Она была уверена, что он не поверил ей, но Дэвид не стал ни на чем настаивать, откинувшись в кресле и закрывая его своей крупной мускулистой фигурой. В мягком свете рядом стоявшей лампы его волосы блестели цветом новой однофунтовой монеты, серые глаза смотрели на нее уверенно и спокойно, и уже в который раз Мэгги подумала — как было бы хорошо, если бы она влюбилась в Дэвида. В Дэвида, который поддерживал ее все эти три года, который всегда оказывался рядом, когда ей становилось невыносимо одной.
Она вздрогнула, когда раздался звонок в дверь.
— Интересно, кто бы это мог быть в такое позднее время?
— Хочешь, чтобы я открыл? — Дэвид задержался в дверном проеме, но она покачала головой.
— Нет, я сама открою. Это, вероятно, кто-либо из соседей, зачем давать им повод для сплетен. В конце концов я должна думать о своей репутации.
Дэвид закатил глаза, рот его скривился.
— Спаси господи, чтобы тебя застали в доме с мужчиной в одиннадцать часов вечера.
Мэгги рассмеялась, подождала, пока он быстро взобрался вверх по ступенькам, и открыла дверь. В Следующий миг весь ее смех испарился, когда она увидела, кто стоит на пороге.
— Привет еще раз.
— Что тебе надо?
Голос ее прозвучал жестко, и его лицо напряглось от гнева. Он сделал шаг вперед, но она навалилась на дверь всем своим легким телом, не пропуская его.
— Я спросила, что тебе надо, — повторила она, глядя ему прямо в глаза и чувствуя, что сердце у нее буквально выскакивает из груди. Но ей приходилось сдерживаться — ведь так много зависело от того, как она справится с этой ситуацией.
Он, казалось, заколебался, его глаза внимательно изучали ее с тщательностью, которую она так хорошо помнила. Когда-то то, как он смотрел на нее, пытаясь заглянуть глубоко в душу, восхищало ее, теперь же — ужасало.
— Ты обронила ее, когда уходила с вечера. Я подумал, что она тебе может понадобиться.
Она отпрянула назад, когда он сунул ей в руки черную шелковую сумочку.
Он выругался, распахнул дверь и прошел в прихожую, пронзая ее ледяным взглядом.
— Ты опять за свое, Мэгги, скачешь, как испуганный заяц. Неужели все-таки так трудно поговорить со мной несколько минут в цивилизованной форме?