Казалось бы, как человек, ворующий продукцию со своего предприятия, может внушать своим детям уважение к чужой собственности и призывать к строгому соблюдению законов? Тут все просто: советская мораль делила имущество на чужое и государственное. Чужое, принадлежащее другому работнику или находящееся под охраной государства, брать нельзя, а то, что принадлежит этому же государству, но никем не охраняется – можно. Залезть в охраняемый склад – преступление, а прихватить десяток пряников после окончания смены – это даже не проступок, это забота о детях.
«Когда от многого берут немножко – это не грабеж, а просто дележка». Разграничение украденного и взятого для улучшения благосостояния одной отдельно взятой советской семьи происходило так: все, что у тебя спрятано под одеждой, это для детей, если что-то найдут в сумке – кража. Переброс продукции через забор – тяжкое преступление, независимо от количества украденного. За булку хлеба, переброшенную сообщнику за забором, увольняли без разговоров.
На территорию завода заходила железнодорожная ветка, закрывавшаяся на двухстворчатые металлические ворота. Под воротами свободно мог пролезть мужчина средней комплекции, а можно было просунуть мешок с мукой. Никто из работников хлебокомбината даже близко не подходил к воротам. Если подошел – значит, готовишься что-то украсть, а вору в честном коллективе не место.
Но как сохранить производство, если всем вдруг захочется унести по паре яиц? Тут на выручку социалистической экономике приходили обычаи и запреты, неукоснительно соблюдавшиеся на любом предприятии.
На четвертом этаже главного корпуса располагался варочный цех. Посреди него стоял котел метра два диаметром и больше метра высотой. По центру котла находился вал с лопастями, приводимый в движение электродвигателем. Каждое утро в котел заливали две сорокалитровые фляги сгущенного молока, доливали обезжиренное молоко, патоку, сахар, какао-порошок и варили шербет.
В зависимости от плана выпуска продукции шербет мог быть с жареным арахисом или без него, но с большим добавлением какао-порошка. Готовый продукт разливали в формочки, напоминающие бруски с золотом. Теоретически в варочный цех мог зайти любой работник завода, но обычаи предприятия запрещали находиться в цеху посторонним. Правом входа в варочный цех пользовались только руководство предприятия, технолог пряничного производства, слесарь, обслуживающий котел, электрик, сменные грузчики, работницы цеха и уборщицы производственного помещения.
Утром два грузчика вносили в цех фляги, переворачивали их в котел и ставили кверху донышком «доиться». С каждой фляги в заранее приготовленные емкости набегало по литру сгущенного молока. По обычаю, литр забирала технолог Татьяна, пол-литра доставалось дежурной варщице, еще пол-литра – мужикам: слесарям, электрикам и грузчикам. После разлива шербета по формочкам в котле оставалось граммов двести жидкого шербета. Им распоряжалась женщина, которая мыла котел.