Тихо выбираюсь из кровати, точнее, пытаюсь выбраться, пока на талию не опускаются сильные руки.
— Куда собралась? — сонно бормочет он. Какой же у него классный голос после сна. Хриплый. А-а-а!
— На Кудыкину гору.
— Перебьешься, — и тянет меня обратно в кровать. Обнимает крепко-крепко, тепло. И больше ничего не хочется, хотя на сегодня у нас запланирован поход в Лувр и подъем на Эйфелеву башню.
— Может, никуда не пойдем?
— Надо, Ева. Такое ты больше никогда не увидишь.
— Да ладно тебе, эта Мона Лиза в интернете все время мелькает, а я хочу с тобой побыть.
Не даю ему возможности что-то сказать, тут же набрасываюсь на его губы. Потому что не можем устоять перед таким соблазном, как поцелуй. За эти три дня мы не нацеловались.
И не понаслаждались друг другом как следует.
Я почему-то думала, что первый секс дастся мне тяжело. Морально. Но это сумасшествие в душе уничтожило все на своем пути. Откуда во мне взялось столько смелости? Откуда эти эмоции? Слезы? Радость? Любовь? Я ведь не могла любить. Никогда и никого.
Теперь эти вопросы иссякли. Им больше не место ни в моей голове, ни в жизни.
— Мы надолго не задержимся.
Олег всего лишь улыбнулся и стукнул меня костяшкой по носу, а я готова расплыться перед ним гребаной лужицей и сделать все, что он попросит. Как зависимая от наркотика. Он мой наркотик. Личный сорт героина.
Ладно, что-то я перечитала «Сумерек», хватит с меня.
Мы еще немного полежали и отправились в путешествие по Парижу. Повторное. Ведь мы особо никуда не выбирались. По прилете поехали в Диснейленд, так как я настояла, а потом просто не хотели выходить из номера. Мы были вместе. Душой и телом. Разумом и чувствами. Я впервые почувствовала, каково это — быть любимой. Из-за чего написано множество любовных романов, снято тысячи картин и нарисовано портретов.
Не думала, что когда-то скажу это, но любовь поселилась и во мне. Она заразила меня собой, поглотила в свои сети, а я даже не ищу выхода оттуда. Не хочу. Мне и так все нравится. Сейчас этот мужчина стоит рядом со мной, обнимает в менее людных местах, держит за руку. Не целует. Но это не страшно. Я прикоснусь к его губам, как только окажусь с ним в комнате. Один на один.
— Посмотри, — Олег отвлекает меня от размышлений. — Какая красота, — он показывает на картину Моны Лизы, около которой образовалась толпа. Картина ограждена ограничителями и стеклом, словно каждый из туристов желает ее стырить.
— И что? Обычная женщина.
— Погляди на губы. Как ты думаешь, она улыбается?
— Ни черта подобного. Смотрит на меня, как на убийцу в суде! — возмущаюсь я. Хорошо, что вокруг нас нет русских, никто мою речь не поймет.