— Насколько?
— Навсегда.
Я впадаю в ступор. Нет, серьезно. Хотите верьте, хотите нет, но эта информация никак не укладывается в голове. Вот только что Марк был у на руках, сейчас сидит в детском кресле и смотрит на меня своими зелеными глазками, а в ближайшие дни от этого останутся лишь воспоминания.
— Не понял?
— Что непонятного? — спокойно интересуется бывшая. — Мне работу предложили, мы переезжаем. Если хочешь видеть ребенка, можешь поехать с нами, но в Россию я больше не вернусь.
— Ты не имеешь права увозить ребенка из страны без моего согласия, а я согласия не дам!
— Хочу напомнить, дорогой Олег, — повышает свой наглый тон, — что тебя в свидетельстве о рождении Марка нет! Так что я могу уехать куда и когда захочу!
— Серьезно? Ты будешь мне угрожать? — выгибаю бровь, не замечая, как вокруг напряглось все. Воздух стал более терпким, время прекратило свой ход, даже наш сын замер, глядя на нас с неадекватной матерью.
— Не буду. Я всего лишь ставлю перед фактом.
— Ты в курсе, что я могу подать в суд на установление отцовства?
— Попробуй, и я лишу тебя родительских прав в принципе, понял?
Можете меня расстрелять, но в голове возникает дикое желание врезать этой стерве по лицу. Ударить как мужчину. Чтобы не несла больше такую хрень. Как вообще можно было до этого додуматься? А когда-то я читал ее умной. Еще одно разочарование в своем прошлом выборе.
— Ага. Смотри на дорогу, встретимся в суде, — выпаливаю практически по слогам и ухожу к лифтам.
— Ты никогда не увидишь сына! Ясно тебе? Даже не пытайся рыпаться, я тебя в порошок сотру! — кричит мне вслед.
Насрать! Я выпотрошу мозги этой женщине, буду долбить кулаком во все инстанции, лишь бы она не выиграла суд. Не у одной нее есть связи, я тоже со многими в органах знаком. Будет по струночке ходить, если попытается увезти Марка. Ее никто не выпустит за границу без моего согласия, и я этого добьюсь!
Либо мы остаемся здесь, либо ты уезжаешь одна, чертова сука!
— Мама! — кричит кто-то позади. — Мама, я здесь!
Голосок такой звонкий, писклявый, еще не сформировавшийся толком. Как у деток лет шести-семи.
Поворачиваюсь и вижу перед собой ребенка. Как я и предполагала, лет шести-семи. Девочка. С двумя темными хвостиками на голове и пронзительно-серебристыми глазами, которые смотрят на меня со страхом. Слезки набегают. И у меня, и у нее.
Понимаю, кого именно она напоминает, понимаю, кто стоит передо мной, но не могу сделать и шагу. Не могу подойти ближе, взять на ручки, почувствовать сладковатый аромат, которыми пахнут детки. Ноги не двигаются, приросли к полу, а между нами, казалось, возникла невидимая стена, разделяющая по разные стороны баррикад.