И его не сразу вижу. Точнее его фигуру в черном пальто. Она несется прямо ко мне, шурша снегом под ногами. Смотрит напролом. Дети на площадке оборачиваются, стреляя любопытными глазами в статного мужчину, но он не замечает. Походит ко мне, точнее к лавочке в углу под яблоней. Стряхивает снег и садится рядом.
— Привет. А ты чего тут сидишь? — спрашивает он, улыбнувшись. Щеки еще не покраснели от мороза, с губ идет белесый пар.
Изменился за эту неделю. Темноватая щетина на щеках появилась, глаза посветлели, а на светлые ресницы приземлялись маленькие снежинки. И улыбка. Широкая такая. Белоснежная. Обычно такие в рекламах зубной пасты показывают.
— А где мне еще быть?
— У вас через пять минут мастер класс начнется.
— Откуда ты знаешь?
Смотрю на его улыбающуюся морду лица. Довольную такую, словно джек-пот выиграл. Хотя о чем я думаю? У него и так денег много. Лучше будет сравнить его выражение лица с возможностью завести потомство.
— Я его провожу. Пошли.
Он не тянет за руку, не заставляет — сама иду. Потому что хочу еще немного побыть с этим человеком. С добрым. Отзывчивым. И интересным. Если бы месяц назад мне сказали, что я стану общаться со знаменитым художником, не поверили бы.
Когда Миша умер, я проклинала всех этих мажорных снобов, пытающихся заработать репутацию липовой благотворительностью. В том числе и Олега. Я даже сидение в его машине специально испачкала, чтобы запомнил меня на всю жизнь. Запомнил тот неприятный осадок. Хотела еще поцарапать, но не успела. Зато сигареты стащила — хватило на расплату долгов.
Мое мнение поменялось, когда он спас меня и пришел через некоторое время в больницу. Навещал меня практически каждый день, сидел рядом, развлекал, разговаривал не как с ребенком, а как с равным себе. Для всех он был талантливым художником.
А для меня единственным взрослым, который не оттолкнул, а наоборот — потянулся навстречу…
Он обычный мужик со своими проблемами, возведенными в кубе. Точнее с одной проблемой. И что такого в бесплодии? Можно ведь малыша из детдома взять. Они так нуждаются в любви, которой так не хватает именно в детстве. Именно в этот период одиночество и непонимание съедает нас с потрахами.
— Ну что, дети, давайте послушаем Олега Дмитриевича, — начала воспитательница пятиклашек. На первый взгляд добрая и отзывчивая женщина, но кто знает, какие тараканы в ее голове ползают. — Он расскажет нам, как изобразить натюрморт.
Пф… Нас этому в восьмом классе учили. Нашел, чему удивить.
Здесь собрались и малышня, и среднячки. Старшаков не было. Только я одна. Сижу почти в углу и смотрю на своего учителя. Временного.