Не сильно ли я оттолкнул ее в тот раз…
Снова стою в ее комнате. Ева сбросила одеяло и свернулась калачиком, обнимая свои длинные ноги, подушка валялась в стороне. И так каждый раз, когда я захожу в комнату. Каждый раз накрываю ее хрупкое тело одеялом, приглаживаю темные волосы, чтобы не лезли в лицо, и ухожу, налюбовавшись со стороны моим маленьким ангелом еще пару минут.
— Олежа…
Тот же шепот, что и о сне. Ласковый и бархатистый. Показалось, что Ева проснулась, но ее глаза оставались закрытыми. Послышалось, может. Точно послышалось — лежит так же неподвижно.
Выхожу из комнаты и иду на кухню. Смотрю на снег за окном. Не первый, но самый продолжительный. Она говорила, что любит зиму. Любит крупные хлопья снега, опускающиеся на уличные просторы, любит ловить снежинки языком
А я не понимаю, в какой момент влюбился в нее…
Последние дни казались слишком трудными. В плане воздержания. Картины, на странность, писались легко, за пару недель доделал все необходимое и покрыл лаком. Не без помощи Анжелы, конечно, однако к ее услугам прибег лишь дважды и то днем, когда Ева была на парах. Чтобы снова не увидела, как низко я пал из-за нее.
Мы больше не ссорились, но и не откровенничали, как она когда-то обещала. Жили мирно под одной крышей, но при каждом нашем столкновении вокруг накалялся воздух, а внутри все напрягалось. Да и снаружи тоже.
Наверное поэтому я часто запирался в студии. Пытался держать свои мысли в узде. Но не получалось. И это стало ясно, когда я взглянул на полотна иными глазами. На каждой картине, подготовленную к выставке, видел черты лица Евы. Цвет глаз, структура волос, тон кожи. Даже чертов Микки-Маус засветился на заднем плане. Вспомнил ее короткую пижаму. Ее любимую. Она больше оголяла, нежели прикрывала самые красивые части стройного молодого тела.
Даже сейчас, от одних только мыслей, стояк едва получается скрыть под домашними штанами. Может, снова в душ сходить? Вряд ли это поможет, но все равно иду. Бессмысленно. Бесполезно. Ледяные капли лишь холодят кожу, но не пробираются внутрь. Туда, где они нужны больше всего.
За своими размышлениями не замечаю, как на меня начинают пялиться два медовых омута. Да, именно пялиться. Смущенно и в то же время любопытно. Смотрят сверху вниз сквозь глянцевое стекло душевой, сканируют каждый сантиметр моего тела.
Вспыхивают ярким огнем…
— Ой!
Не успеваю прикрыть стояк полотенцем, как она вылетает из ванной. Блядь! Так и знал, что стоит пойти до ванной в мастерской, а не предаваться грехопадению на глазах у Евы.
Стягиваю с вешалки халат и выбегаю из ванной. Еву нахожу на кухонном подоконнике, обнимающую себя за колени, и смотрящую в окно. Как в первые дни пребывания в моем доме. Ощущение, что не слышит меня. Моих шагов, приближение к ней. Даже когда стою близко-близко.