Она не должна была затевать эту авантюру в принципе, но думать и жалеть об этом уже поздно...
Мужчина за пару шагов преодолел расстояние между ними, не в силах более играть в молчанку и ждать, когда же у нее развяжется язык. Тряхнул. Хорошенько тряхнул, заставляя ее поднять свой растерянный взгляд бездонных голубых глаз на него.
— Какого. Хера. Ты. Творишь, — отчеканил каждое слово, буквально выплюнул ей в лицо своей претензией, а она все равно молчала. Смотрела на него со страхом в глазах. В больших голубых глазах. Казалось, еще немного и польются слезы. — На, оденься, — он стянул с себя пиджак, который зачем-то надел до того, как узнал плохую для него новость, почувствовав холод в доме.
— Не надо. В гардеробе полно одежды, — сказала она практически бездушным голосом, не имеющим какую-либо интонацию.
— Тогда бегом одеваться! — вновь рявкнул, но почему-то у мужчины возникло ощущение, что его ярость никак не пронимает девчонку.
— Я сама решу, когда мне одеваться, а когда нет!
— Ты хочешь меня на прочность проверить? — опять замолчала. Или ей так нравилось издеваться над Егором? — Отвечай!
— Не ваше дело! — «Опять решила показать свою смелость? — подумал про себя Егор. — Ну уж нет. Я вырву все остатки решительности, чтобы больше не пыталась мне перечить!»
— Мое, девочка, мое! Ты находишься в моем доме и под моей ответственностью. Я не позволю творить тебе всякую хуйню! Только я могу решать, как жить, как дышать и чем заниматься. Это ясно?
Ее злили слова Мороза, которые он повторял вновь и вновь, напоминая о ее статусе. О безнадежном положении, из которого невозможно выбраться так легко, как ей казалось. И теперь они вновь обожгли ей душу, открыли еще не затянувшиеся раны в сердце. Она сама не ожидала, что поступит именно так, что решится, что ярость, пустившая в ее тело корни, обернется против нее самой.
Не предполагала, что сможет плюнуть мужчине в лицо. Буквально...
Почему-то от этого действа ей не стало стыдно, она не покраснела и не испытала чувство вины, а о своей частичной наготе совсем забыла, ослепленная не самым положительным чувством. И она не жалела о нем, ни кали. Даже в тот момент, когда его лицо исказилось гримасой злости, стоило мужчине тыльной стороной ладони вытереть ее слюну. Даже в тот момент, когда он взял ее за плечи и потащил в сторону выхода и, не дойдя до него, остановился. Даже в тот момент, когда она старалась вырваться из его цепких лап, запереться в ванной и ни за что в жизни не впускать этого мужчину в помещение, в свою жизнь. В душу. Должна была, но почему-то он оказался сильнее, а намерения настырнее. Теперь же, приплюснутая к стене его сильным телом, не смогла сделать и шага, пока он снимал с брюк ремень и завязывал ей руки. Конечно, во время осознания происходящего она не сразу поняла, что он собрался с ней делать, однако громкий колокольчик тревоги в голове начал звонить именно сейчас. Когда уже поздно. Когда уже ничего сделать нельзя.