— Цепочка... — он смаковал это слово, будто пробовал его на языке. — Мне достался хороший приз.
Лера промолчала, но это было даже к лучшему. Егор знал о ее невинности по рассказам матери-алкоголички, хоть сомнения порой посещали его голову. Теперь он мог насладиться девчонкой по полной, зная, что она целиком и полностью будет принадлежать лишь ему одну. А как же ее мнение на этот счет? Оно вскоре изменится. Именно такой вывод сделал для себя Мороз, приближаясь к женскому естеству губами и пробуя Леру на вкус.
Сладкая. Что на губах, что здесь. Он нежно скользнул языком между половыми губками, так же нежно вернулся обратно, останавливаясь на все еще скрытой розовой горошинке, совершая легкие удары по ней. Девушка вновь выгнулась, еле удерживая равновесие, буквально повисая на ремнях. Она не знала, что с ней происходит, зачем Егор так наказывал ее, однако подобная мера возбуждала, открывала какие-то неизведанные ранее вещи. Расширяла границы дозволенного.
Он двигался по ее плоти то медленно, то быстро, то острыми ударами, то нежными и успокаивающими ласками. Подобное она случайно видела лишь на картинках, но не представляла, каково это на самом деле. Его действия сводили Леру с ума, заставляли прикрыть глаза, вслушиваясь в голос собственного тела. Она не знала, где сейчас находилась, как оказалась в подобной ситуации и как из нее выбраться. А хотела ли она? Вряд ли. Не сейчас, когда ее ласкали языком и губами так искусно и умело, не сейчас, когда ноги подкашивались, а равновесие еле удерживалось. Не сейчас, когда она на грани между сном и реальностью. Однако всему есть предел, всему есть начало и конец. Конец ее наслаждению настал так же резко, как и наступил. Нет, Лера не испытала ту агонию, а затем атомный взрыв, поглощающий каждую клеточку ее трепещущего тела. Ласки мужчины остановились очень неожиданно, сменяясь болью. Тянущей. Разрывающей на части. Острая боль пронзила ее тело, словно тысячи ножей вонзали в нее. Девушка резко открыла глаза, завидев перед собой его лицо. Такое знакомое, но в то же время чужое. Тот мужчина с легкой поволокой похоти исчез. Это не он заставлял ее тело трепетать, не он оставлял на ней влажные поцелуи.
Не он ласкал ее между ног...
Это был другой человек. Не с этим яростным взглядом, готовым прожечь дыру в ней, не с сильными руками, сжимающими сейчас ее бедра до синяков, не с резкими движениями внутри, причиняющими боль. Тот мужчина исчез, выпуская страшного тирана наружу. На свое законное место. Там, где ему позволено находиться. Внутри нее.