На резонный вопрос о том, неужели ему никто не рассказал об этом раньше, Шевченко коротко ответил, что разговоры обо мне были под строжайшим запретом. На них было наложено табу.
Вот как.
Настолько сильно он меня возненавидел и попытался забыть. Вычеркнуть из своей жизни раз и навсегда.
Стало ли мне обидно после этого признания?
Стало. Очень сильно.
А потом стало страшно от того, что спустя три года я все еще так остро реагировала на все, что делал и говорил мой бывший.
Стало ли это самым страшным из всего, что сделал Святослав?
Нет.
Даже его уход, его неожиданный разрыв, его исчезновение, а затем внезапное возвращение, все это вместе взятое, не могло причинить мне стоило боли, сколько он причинил сегодня.
Забрав нашу дочь.
Ожидала ли я этого?
Нет. Совершенно. Я не была к этому готова, я не думала, что он может выкинуть нечто подобное. Я даже не рассказала о его возвращении кому-то из друзей. Попросту не успела! Прошло очень мало времени, буквально считанные часы.
Шевченко провернул все быстро, молниеносно, я бы сказала. Объявился бывший в вечер воскресенья, а исчезла Лиза на следующее утро, в понедельник, сразу после занятий в детском саду, откуда мне позвонили.
— Ты спятил?!
Я напала на него сходу. Ударила в грудь, заталкивая внутрь квартиры и проходя следом.
— Где она? Где моя дочь?! В садике меня заверили, что ее забрал именно ты! — Я начала кричать и колотить бывшего кулачками в грудь и делала бы это еще долго, если бы он не перехватил их у запястья.
— Угомонись! — прозвучало резко и сердито. Так, словно я была надоедливой мухой.
— Ты в своем уме?! — пуще прежнего начала я. — Где она? Где? Где моя дочь?!
Я залетела в нашу прежнюю квартиру, сметая все на своем пути.
Господи, кто бы только знал, что я вернусь сюда! Через столько лет! Да с таким поводом!
— Ее здесь нет, можешь не искать, — заявил Шевченко, стоило мне только достигнуть гостиной.
— Что ты творишь? — Я схватилась за голову, не веря в то, что происходит.
— Ты спрашиваешь, что? Серьезно? — В отличие от меня Святослав был чертовски спокоен. Собран, холоден, беспристрастен. — Ты впрямь думала, что я оставлю своего долгожданного ребенка с такой матерью, как ты? — Он скрестил руки на груди и окинул меня презрительным взглядом. Ровно таким же, как три года назад.
— Что? Откуда ты вообще можешь знать, какая я мать?! Что ты вообще понимаешь в родительстве?!
— Я знаю, какая ты женщина. Этого достаточно, чтобы понять, какой ты воспитаешь нашу дочь, оставь я ее тебе.
Я резко выдохнула сквозь плотно сжатые губы.
Опять двадцать пять. Я плохая, но в чем именно, догадывайся, как можешь. Ничего не изменилось с тех пор, как Святослав решил со мной порвать.