— Ты там жива? — донёсся снизу его глубокий голос.
— Да! — крикнула я, хотя, возможно, умереть со стыда — не худший вариант в моём случае.
Схватив первый попавшийся халатик, трясущимися пальцами туго перетянула его на талии и на негнущихся ногах поспешила вниз.
А ведь он тоже молчал те первые несколько секунд, пока в моей голове творилось вся эта психоделическая белиберда!
— Злат, я спиртное привёз. Поставил на кухне. Отец тебе, наверное, забыл сказать.
— Э-э… Вообще-то он сказал, что вы приедете в обед…
— Да… Но получилось раньше. Извини… Я стучал, но ты не открывала, поэтому… — он снова откинул волосы назад. — Дверь была не заперта…
— Я была в наушниках… — взгляд блуждал по комнате, потому что я не решалась посмотреть ему в глаза.
— Да, я понял… Ну тогда пока? До Рождества!
— До Рождества. — промямлила я, чувствую что вот-вот и сердце выпрыгнет из груди и поскачет по ковру, как маленький резиновый мячик.
* * *
Канун Рождества не особо радовал. В этот год всё было по-другому. Нас осталось трое. И у всех на душе были раны, булыжники, пепел прошлой жизни и угрюмые, серые мысли, покрытые туманом неопределённости. Моя душа терзалась приближением субботы — того дня, когда Виталик должен будет улететь в Дубай. А ещё душу тяготил мой собственный отъезд обратно в Нью-Йорк.
Неминуемая разлука давила и угнетала. Растворяла все праздничные мысли, как сахар, но слаще не становилась.
— Пап! Может что-нибудь ещё приготовить? Ты знаешь, что любит Виталий? Хочется его немного порадовать. А то совсем сник. — крикнула я отцу, поправляющему декоративный рождественский венок на двери.
— Я не знаю, дочка. Приготовь, что сама любишь.
— Папуль… — я стояла уже около него и нервно заламывала руки от того, что хотела сказать. — Я хочу перевестись в Лос-Анджелес. — получилось "с места и в обрыв".
— Как? Ты же так хотела учиться в Нью-Йорке, Злата!
— Знаю, но… Ты теперь тут один… — не люблю врать, но не говорить же правду, заключающуюся в том, что я хочу вернуться домой из-за его друга-вдовца. Похитившего мой разум и сердце. — Да и Нью-Йорк мне не нравится.
— Не нравится Нью-Йорк? Серьёзно? Ты — первая, от кого я это слышу! — смех отца загрохотал на всю гостиную. Удивительно, но именно в правде он и усомнился.
— Да пап. И можешь не отговаривать. Я уже всё решила.
— Но, насколько я знаю, в середине учебного года перевестись не получится.
— Знаю, папуль. Я доучусь этот семестр и вернусь.
— Как хочешь. Хотя, может ещё и передумаешь…
Вряд ли! — внутренне усмехнулась я.
— Ну а вдруг у тебя там появится парень. — осторожно зашёл он. — А как же Тодд?