…Итак, моя пешая прогулка по родному городу закончена.
Я поднимаюсь на второй этаж, толкаю дверь.
Дверь не заперта – здесь меня ждут.
– Кто там? – спрашивает женский голос.
Я вешаю плащ, поворачиваюсь. Женщина стоит в проёме двери и улыбается. Она молода и красива.
Её зовут – Марина.
Она подходит, обнимает меня, целует.
– Есть хочешь? – спрашивает она.
– Нет, – отвечаю я.
Это правда, потому что два часа назад она кормила меня в мэрии вкуснющими домашними пирожками.
Звонит мой мобильник. Это полковник. Он осведомляется о каких-то пустяках. Я отвечаю.
– Ладно, – говорит полковник. – Всё в порядке?
– Конечно, – отвечаю я.
Пятница. Конец недели. Все дела закончены.
Всё хорошо.
Всё и будет хорошо.
Я въезжаю во двор и ставлю машину на свободное место.
Смотрю на наш балкон. Балкон пустой.
Мужик возится возле «Нивы» и глядит исподлобья. Я занял, по его мнению, чужое место, – но сказать он боится. У них тут весь двор поделён, а мы для них типа «понаехали тут», хотя живём второй год.
Ну что поделаешь, мы их раздражаем. Во-первых, новенькие, чужие, а никому не кланяемся. Во-вторых, ездим на японском джипе. В-третьих, купили сразу две квартиры, сделав одну большую, – весь дом нам этого простить не может. Когда начали ремонт, один маразматик с верхнего этажа подал на нас в суд. За моральный и физический ущерб при проведении ремонтных работ в течение более трёх месяцев.
Я согласился с приговором – полторы тысячи рублей компенсации – и сказал судье, что мог бы дать вдвое больше и без суда. Судья усмехнулась и говорит: слава богу, что весь дом не понёс иски.
На прошлой неделе приходит к нам старший по двору, мужичок в советских трениках с отвисшими коленками, подшофе. Видно, для смелости. И говорит мне, что нужно платить за стоянки. Чтобы поддерживать их в нормальном состоянии. Я ему: нет вопросов, дело хорошее. Он обрадовался и говорит: две тысячи в месяц. Я ему: две штуки со всех или только с меня? Он помялся и отвечает: в соответствие с мощностью двигателя. Это мне даже понравилось, ловко он ввернул насчёт мощности, совсем как налоговая.
Я ему – пожалуйста, только мне какой-нибудь квиток.
Какой квиток? – спрашивает мужичок.
Документ, – отвечаю я. Откуда мне знать, может, ты себе на бутылку собираешь?
Он весь перекосился и ушёл.
Я тут же пожалел, да было поздно. Саша слышала наш разговор и сказала из своей комнаты, что надо было ему дать эти две тысячи. То, что она вдруг высказалась по такому поводу, только подчеркнуло мою глупость, – обычно Саша молчит неделями, ни во что не вмешивается.