– Пока, пап! – когда тот выходит из квартиры.
Как-то раз я застал Сашу в гостиной, она смотрела какой-то французский фильм и не заметила меня. А я сел на секунду, засмотрелся. И тут фильм кончился, и я вижу, что она чувствует: я здесь. Надо встать из кресла, пройти мимо меня, лицом в лицо. И вот она сидит, не встаёт, сидит – и всё тут! Дождалась, пока я не ушёл, только потом встала и скрылась в своей комнате.
Однажды я пришёл с работы, а они, Саша и Петька – ужинают.
Петька увидел меня и кричит:
– Пап, иди быстрей, мама такую вкусную запеканку приготовила!
Петька, наверное, своим детским сердцем чувствовал неладное и пытался инстинктивно, как мог, мирить маму с папой.
Что делать, я сел. Саша положила мне запеканку. Петька наелся, убежал в свою комнату. Саша поднимается следом со стула, и тут я что-то такое произнёс – типа хмыкнул или громко так усмехнулся.
Саша постояла немного и села. И вот мы сидим один против другого за кухонным столом. Я смотрю на неё, а она – нет, у неё глаза опущены.
– Я понимаю, – говорит она, – что я… Не жена, так, полжены. Домработница. Ты можешь меня прогнать, я тебе говорила, я уйду. С Петькой уйду, одна уйду. Ты найдёшь себе жену, какую только захочешь, ты…
– Заткнись, – сказал я. – Заткнись.
Она помолчала, но глаз так и не подняла.
– А может, будет лучше, если ты меня убьёшь? – вдруг прошептала она.
Она шептала, чтобы Петька не услыхал.
– Нет, – продолжала она, – так нельзя. Петька останется сиротой, ведь тебя посадят…
Я, помню, смотрел на неё тогда, и во мне клокотало какое-то брезгливое чувство. Мне было совсем не жаль её. То есть, немного всё-таки жалко, но я не мог этого выразить, у меня язык не поворачивался даже кричать на неё.
– Нет, надо как-то по-другому, – прошептала она и ушла.
После этого случая она совсем перестала попадаться мне на глаза.
Дошло до того, что раз прихожу с работы, а в прихожей меня Петька встречает и шепчет, что, мол, мама заболела.
Заболела?
Петька смотрел на меня снизу с такой надеждой, что я пошёл в Сашину комнату. Она лежала, свернувшись в клубок. Я подошёл, она даже не шелохнулась. Мне стало не по себе, я принялся звонить по врачам и вызвал кого-то за хорошие деньги.
Приехала женщина, посмотрела Сашу и даже сумела с ней тихо поговорить.
Потом пришла на кухню и сказала:
– Не знаю, что тут у вас происходит, но у вашей жены нервное истощение. Да и физическое тоже.
Она посмотрела на меня, здорового мужика под сто девяносто, неодобрительно, словно это я морил жену голодом.
Мы решили положить её в стационар. Саша месяц лежала в отдельной палате, за ней хорошо смотрели.