– А ты чего молчишь? – в порыве разбора платья Жарии, обратилась Мусифа к Кирго. Ему было не интересно, но он делал вид обратного.
– Кирго, я хотела узнать, – переключилась Мусифа, – говорят, к мечети подкинули младенца.
– Да, наверное. Я слышал в городе об этом болтают.
Гайнияр удивлённо сморщилась. – А тебе в мечети не рассказывали?
– Я там не был. – Кирго уже давно не видел муллу Мактуба и не вёл бесед об Аллахе.
– Должно быть, какая-нибудь нищая крестьянка понесла, – заключила Гайдэ, разглядывая своими ониксовыми глазами вышивку на шторе.
– Не замужняя, вот и пришлось младенца подбросить – добавляла Гайнияр.
– Бедняжка! – вздохнула Мусифа. – Что же теперь будет с ребёнком?
– Отдадут в услужение, сделают крестьянином, или слугой, или евнухом…– запнулся Кирго.
Гайдэ встала с ложе, прошлась по комнате своими широкими грациозными шагами и устремила взгляд на Кирго. – А если наложницы забеременеют, что будет с их ребёнком?
Внутри у юноши зашевелилось беспокойство. – Вашего ребёнка передадут Сейиду – начал он, скрепя силы, – и господин решит, что с ним делать. Если мальчик, то его введут в семью и будут растить с другими сыновьями… если девочка, то вырастят среди домашних служанок и сделают служанкой… а если жены скажут, то и отправят куда-нибудь.
– А жёны могут… – вступила Гайнияр назидательным тоном, – они не любят нас, наложниц, и дети наши им как живой укор. Мальчики господину нужны, так что они их не трогают, а судьба девочек зависит только от милосердия жен.
– Но в любом случае ребенка заберут? – продолжала любопытствовать Гайдэ, сжимая сердце Кирго.
– У нас да. Говорят, у Османов огромные гаремы, где наложницы сами воспитывают детей.
– А чего ты? Есть повод? – вопросила Гайнияр с тем обеспокоенным выражением лица, с каким женщины упоминают о беременности. Мусифа навострила ушки, а Кирго хотел бы сейчас быть далеко, дабы не слышать ответа.
– Нет. Просто интересно, – ответила Гайдэ, – А сами эти жёны, сколько их?
Кирго громко выдохнул. – Всего две. Больше четырех Аллах не велел. У Сеида пока две.
– И страшные уродки! – рассмеялась Гайнияр, отчего её живот и полные бёдра затряслись, подобно щербету на тарелке.
– Да, да, я видела одну из них однажды, когда шла в покои господина, – произнесла Мусифа. – Такая толстая и маленькая; лицо сплюснутое и руки большие. Асира говорила, что и вторая не лучше.
– Жёны у Сеида дурны, – подтвердил юноша, – Асира во сто крат красивее. От того они наговаривали на неё, не позволяя ей стать третьей.
Гайдэ игралась теперь с золотым кольцом, перекидывая его между пальцев. – Ох уж эти дикарские обычаи. Интриги какие-то. Сам Сеид, конечно, не лучше. Уже почти старик, а всё завет меня на ложе. Всё требует чего-то взглядом.