В глазах её блистало странное любопытство. Она молча смотрела на него, не в силах пошевелиться. Затем резко молвила: – Да, ты прав, я не люблю тебя и не смогу полюбить… – и задумалась над чем-то, продолжая, – не знаю, отчего не люблю… ведь ты лучше всех мужчин, которых я видела. Но нет! Ты мне теперь родной человек, как брат… но не как мужчина…мы две души, которые соприкасаются, но не сливаются.
Задумчивость Гайдэ походила на взгляд в прошлое, каким смотрят люди, узнавшие обстоятельство, объясняющее многое в настоящем. Её слова глушил усилившийся шум волн. И робкие розовые лучи заката бродили кометами в её глазах, когда она, чтобы не смотреть на Кирго, поднимала взгляд к небу.
– Я понял, не продолжай… – закусил он губы.
– Чего ты? Мы ведь по-прежнему вместе в этой клетке. И знаешь, может ещё быть счастье.
– Правда…
– Ты добрый, скромный человек и я не хочу, чтобы ты грустил из-за меня, тем более из-за любви, поэтому давай забудем. Давай будем друзьями!
– Давай – голос юноши едва вздрогнул.
Он хотел сказать ещё что-то, но нет. Они посидели немного на берегу, вглядываясь в горизонт. Когда возвращались в город, закат пылал во всё небо. Шли быстрыми шагами, молчали; Кирго старался не смотреть в сторону Гайдэ. Несколько красных облаков зависло над Великой мечетью и площадью Медины. И евнух смотрел на них пристальным, но пустым взглядом.
Гайдэ твёрдо решила никому не рассказывать о признании Кирго. А уже вечером Гайнияр внимательно и молчаливо слушала её, только по временам охая и вздыхая.
Мусифе они решили ничего не рассказывать. «Она же такая лёгкая, как ветерок… ещё проболтается кому-нибудь… или самому Кирго напомнит» – условились девы. Однако иногда рядом с ней они всё-таки перекидывались туманными намёками и так многозначительно переглядывались, что она замечала и непременно пыталась расспросить. Нет для женщины ничего приятнее секрета двух подруг, утаенного от третьей.
А что до дружбы меж мужчиной и женщиной, так её нет. Кто-то всегда хочет большего или кокетничает, или боится остаться один.
Жизнь пошла дальше. Кирго не стал печалиться и по-прежнему проводил время с Гайдэ и её подругами. Она его отвергла, но странное дело, Кирго был счастлив. Она была рядом – того было довольно. А будущее… о нём Кирго не думал. Да и вообще, человек не может представить себе будущее, кроме как смутной мечтой, в которую не поверит, пока она не случится.
Если бы люди действительно могли представлять своё будущее, осознавать его силу и мощь… то они бы, наверное, совершали самоубийства от счастья, потому как видели бы, что вскоре оно пройдет; и хотели бы умереть счастливыми. Но будущность есть смутная сказка, которую трудно вообразить. От того, когда кто-то со всей уверенностью говорит о своем будущем, мы невольно восхищаемся им. Потому как сами не способны представить.