— Нормально, — ответила я устало, понимая, что отныне Фрея станет моим частым гостем, — нормально, как для человека, потерявшего память. Зато он обрел какой-то позитивный настрой.
— Эрик обрел позитивный настрой? — Усомнилась девушка. — Как так произошло, что слова "Эрик" и "позитивный" встретились в одном предложении?
— Меня это тоже интересует, — хмуро отвечала я. — Он всегда был таким? Каменным, словно совсем ничего не чувствует?
— Таким он кажется только плохо знающим его людям, — лукаво взглянула на меня Фрея. — Только близкие знают, насколько обострено его чувство долга. Поверь, он совсем не такой, каким хочет казаться, но чтобы увидеть этого другого, теплого Эрика, нужно обладать его полным доверием.
— Раньше, — поправила я, — сейчас он такой со всеми. Но почему он таким был? Что случилось в его прошлом?
— Мне пора, — громко объявила моя собеседница, беспардонно выскальзывая за дверь и оставляя вопрос без ответа.
Она ничего не прояснила. Я до сих пор не знаю, что Эрику от меня нужно, и уже, видимо, не узнаю — Эрик забыл, а Фрея не скажет. Я вздохнула как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.
— Да, пап. — Я подняла трубку, абсолютно не ожидая от своего единственного родителя никаких сюрпризов, но не тут-то было.
— Хелена, — торжественно произнес папа, перекрикивая шум толпы. — Я знаю где она, доченька! Я знаю, где мама!
— Что?! — я вскочила с койки на трясущихся ногах. Из трубки на заднем фоне послышался гудок поезда. — Ты на вокзале? Ты уезжаешь?!
— Хелли! — вскричал папа в каком-то неадекватном исступлении. — Я знаю где она, и я привезу её! Мы снова будем все вместе, милая — ты, я и мама; мы снова станем полной семьей!
— Но я не хочу! — закричала я, вытирая щеки от яростных слёз. — Она бросила нас, мы были ей не нужны! За десять лет она ни разу нами не поинтересовалась, а мы ведь едва выживали!
— Я люблю её, Хелена! Я всегда лишь её любил! Неужели ты этого не знаешь? — в отчаянии закричал отец.
— А меня?! — мой голос перешел на визг. Даже не представляю, что думали люди в коридоре. — Это ведь я была с тобой все эти годы, и ты сейчас меня бросаешь, чтобы найти ту, которой не нужен?!
— Тогда прости меня, — уже спокойней отвечал отец. — Но я все равно еду за ней. Я оставил тебе деньги дома, на некоторое время хватит. Они не успеют закончится до нашего возвращения. Я люблю тебя, и маму тоже люблю. Не смей меня осуждать.
Папа отключился уже после того, как я яростно швырнула телефон на койку. Они не приедут. Мама ушла десять лет назад, и с тех пор ничто не смогло заставить её вернуться к нам, не заставит и отец. А раз так… он останется с ней. Слёзы застилали глаза, но это уже не слезы злости — я снова была одиноким покинутым ребенком; на моем календаре застыл тот самый весенний день, когда мама хлопнула дверью автомобиля и уехала невесть куда. Тогда я смогла пережить эту боль, деля её с отцом надвое. Сейчас я старше, но что это меняет? Кто облегчит моё одиночество, кому мне выплакать свое горе?