— Ладно, — проворчала медсестра. — Пусть Хелена войдет.
Я мышью проскочила за её спину. Фрея отправилась мне вслед, но её не пустили. Прежде, чем закрыть дверь, я услышала оживленные препирательства на предмет того, что как можно не пустить сестру к брату, на что медсестра резонно отвечала, что на Фрее не написано, чья она сестра. Дверь закрылась, и я оказалась в полумраке палаты.
Горел ночник. Эрик восседал на своей койке по-турецки сложив ноги и смеряя меня заинтересованным взглядом.
— Привет, — несмело поздоровалась я. Луч от фар проезжающей мимо машины осветил его лицо, отчего он показался мне ещё моложе, чем я помнила. — Ты меня не узнаешь?
— Я никого не узнаю, — спокойно ответил он. Его голос приобрел скрываемые раньше теплые нотки. — Помню только своего отца. Он был блондином с длинными, всегда затянутыми в хвост волосами. Ещё я почему-то уверен, что он давно умер.
— По описанию сильно похоже на почившего норвежского короля Густава, — брякнула я, не думая, но Эрик оценил.
— Сомневаюсь, — улыбнулся он. Эта добрая, приветливая улыбка ни капли не походила на вечно ироничную усмешку, которая и то едва пробивалась сквозь его вечно деревянное лицо. — А мы правда влюблены?
— Конечно, — покровительственно отвечала я, наблюдая за его выражением лица.
— Извини, но сейчас я ничего не чувствую.
— Не страшно, — я махнула рукой. Парень удивленно вздернул бровь. — В смысле, ты пережил такой стресс, потерю памяти, так что обо мне не думай. Не переживай. Вообще забей.
— Что-то ты не выглядишь опечаленной, — прищурился мой собеседник.
— Просто рада, что ты пришел в себя, — попыталась оправдаться я, наблюдая, как возле уголков его глаз пролегли веселые морщинки, и патетично продолжила, — если единожды я сумела разжечь твои чувства, уверена, смогу снова.
В палату вошли несколько врачей и я поспешила ретироваться, дабы не навлечь на себя чей-либо гнев. Уже у себя в палате, забравшись под одеяло, мне вдруг пришла в голову мысль — шальная, однако, не лишенная рациональной подоплеки — с потерей памяти Эрик, кажется, забыл причину, по которой всегда казался таким безэмоциональным. Я пообщалась с ним всего несколько минут, но он уже был другим. Он стал добрее и даже веселее, несмотря на то, что пришел в себя после комы, в которую попал вследствие избиений. Что же с ним случилось раньше, что так его закрыло? Страшно даже предполагать.
Ночь прошла спокойно, оставив все сюрпризы наутро. Не успела я проснуться и умыться, как в палату вбежала Фрея.
— Как он? — требовательно вопрошала она. — Меня так и не пустили, но я волнуюсь!