Хрясь!
Тишину расколол звук, который я ни с чем не спутаю, ведь в последние дни слышу его слишком часто.
— У вас что-то разбилось! — с живым энтузиазмом воскликнул мальчик. — Дедушка учил меня склеивать чашки, хочешь помогу?
Но я лишь грустно покачала головой. В этом доме разбилось что-то более ценное, нежели чашка. Уже очень давно.
Словно рассчитывая ещё более меня скомпрометировать, из дома послышался истеричный визг матери: — Я не собираюсь больше жить в этой нищете!
На изумленном лице Ривала стало прорисовываться понимание масштаба катастрофы. Я же, заторможенно соображая, почему-то даже не пыталась как-то сгладить эту ситуацию — попросту пялилась испуганными глазами на не менее растерянного Ривала. Его присутствие парализовало меня.
— По-твоему я этого достойна? Жить в этом захолустье, без каких-либо перспектив, без радости в жизни? — тут любимая мамина шарманка была заведена вновь; мои уши загорелись от ощущения нелепости и постыдности всего происходящего. Ривал смущенно прошептал:
— Чаепитие на сегодня отменяется.
Почему-то именно в этот момент мне захотелось плакать, очень. Моя собственная мать разрушила всё, что я любила, и даже сейчас продолжает это делать. Чувство несправедливости захлестнуло удавкой, но пришлось пересилить себя и проглотить горький ком в горле, который мешал мне жить, сколько я себя помню.
— До завтра, Ривал. — Произнесла очень тихо, понадеявшись, что он поймет в каком я раздрае и пойдет домой, но прогадала. Он сделал то, без чего не был бы Ривалом, и моим лучшим другом. С выражением вселенской тоски на лице он порывисто обнял меня, тем самым давая ту каплю поддержки, в которой я так нуждалась.
Хлопок входной двери со стороны главного входа стал для меня вполне ожидаемым; следующий хлопок, уже дверцей автомобиля, прозвучал несколькими секундами позднее. Кто её увез? У мамы никогда не было водительских прав.
— Я забегу завтра утром, Хелли, — притворно бодро заговорил Ривал, отпуская меня.
— Только не бросай камнями в окно, как тогда, — криво улыбнувшись, ответила ему.
Мальчишка, вторя мне, не сдержал улыбки: — Да ну тебя, всего-то раз было.
Когда уже осмелилась войти в дом, моему взору предстало то, что я больше никогда не смогла развидеть — отец плакал, закрыв лицо руками. Полностью сломанный морально и к этому моменту уже почти седой. Не знаю, какой злодей заставил мать выходить за отца замуж, но виноватым папа был всегда. Сама же, заводя многочисленные романы на стороне, неправой себя не считала. Мне всегда было до боли жаль папу — он искренне любил маму и верил, что рано или поздно та прекратит свои похождения.