— Нет, — холодно ответили мне.
— Значит, убейте меня! — я начала терять самообладание. — Я не просила меня воскрешать!
— За тебя просил твой раб. Идём, я покажу, где ваша комната.
Как только я перестала фокусировать внимание на диалоге с Альгисом, в мой мозг, словно на карту памяти, начали загружаться воспоминания из жизни Дилана. Перед глазами замелькали картинки, бури эмоций, голоса… Центральное место в этом хаосе, несмотря на глубокое погружение Дилана в работу, занимала я. Вовсе не потому что он любил меня без памяти, просто я являлась главным раздражителем, единственной проблемой, из-за которой мой супруг не стал общепризнанным гением, всеобщим любимцем и просто богом.
Покопавшись в сознании бывшего теперь уже супруга, я узнала, что последние пару лет Дилан едва ли не ненавидел меня. Он больше не хотел признавать связи со мной, я давно уже перешла в статус «жены из жалости» или «жены ради детей».
Он не раз пытался изменить мне с другими женщинами, но позорно не смог и от этого злился ещё больше. Одна особенно находчивая дама даже пыталась его шантажировать, но была задавлена ответными угрозами.
Со мной у Дилана не было проблем с эрекцией. Вероятно, он не знал о верности волчьих пар или думал, что, раз его звериный ген «спит», то можно свободно трахаться направо и налево.
Н-да. Лучше бы мы развелись. Со своей грязью я кое-как примирилась, а вот от чужой… захотелось отмотать время назад и досконально перекроить жизнь.
Нас привели туда, где нам предстояло жить. Так называемая комната не имела окон, а дверь была не по-гостевому стальная, массивная. Краска на стенах была исполосована трещинами, для полноты картины не хватало только свисающей с потолка петли.
Из предметов интерьера в камере была только железная двуспальная кровать с пружинным матрасом, стол, два стула и тумбочка. Был также туалет и душевая (два в одном), самого простого вида, с углублением в полу, прямо в углу комнаты за шторкой.
На столе стояла еда, уже остывшая, но выглядела она аппетитно. При виде съестного мой рот наполнился слюной, и теперь я ждала, когда меня оставят в покое.
Напоследок Альгис сказал, что до нас здесь жил один из чистильщиков, так что в ящиках могли остаться его вещи.
То, что мы далеко не гости, подтверждалось и тем фактом, что нас заперли.
Дилан занял место в пустующем углу — просто сел на пол, чтобы казаться как можно менее заметным, но всё равно бесил меня одним лишь своим присутствием. А ещё от него отвратительно пахло.
Но ни один раздражающий фактор не помешал мне набить желудок. После моей трапезы остались только объедки. Дилану не перепало ничего. Когда я ушла принимать душ, он осмелился подойти к столу и выпить воды, и к моему появлению снова сидел в углу.