— Эй! — возмутился первый. — Я хотел в лёгкое! Сними ему повязку со рта!
— Он меня кровью заплюёт! — весело ответил второй, но снял с Дилана повязку.
Все мои уговоры и мольбы улетели в пустоту. У чистильщиков было всего четыре стрелы, и все они нашли свою цель.
От пережитого потрясения к Дилану на минуту вернулось сознание:
«Прости меня, Диана…» — сказал он мысленно.
Я не нашла, что ответить ему, и промолчала. Но когда он отключился от сильной кровопотери, я позволила себе прореветься.
Мне непросто было простить Дилана. Я даже сыграла в голове свой визит к психологу и провела ряд сравнений: и я, и Дилан окончательно потеряли любую связь с родными, с работой и с нормальной жизнью в целом; первопричиной тянущегося за нами кошмара были опрометчивые поступки — мои и его; я — не жертва, а получившая по заслугам тёмная душа. У нас обоих были причины ненавидеть друг друга. Но есть ли в этом смысл?
«Дилан, я прощаю тебя», — покривив душой, но всё же выдавила я. Дилан не услышал. И это было не совсем прощение: скорее, попытка освободиться от гнева, разъедающего меня изнутри. Я вроде как перестала ненавидеть, но при условии, что Дилан будет держаться от меня подальше.
На следующий день нас вытащили из камер, потому что запас энергии для регенерации у Дилана исчерпался, и его тело почти перестало восстанавливаться.
Мне сказали, что я должна напоить Дилана своей кровью, чтобы он скорее восстановился. Я порезала себе руку и успела накапать буквально несколько капель в его рот, как моя рана затянулась, словно кто-то застегнул молнию.
Дилан очнулся практически моментально. Стоявшие рядом наблюдатели дали ему воды и принесли поесть.
Вошёл Альгис и обратился к нам с Диланом:
— Когда закончите восстановление, вас отведут в прачечную. Поторопитесь, запас времени исчерпан.
— Времени для чего? — не поняла я.
— Сначала закончи дела здесь, — прищурил глаза Альгис.
— Я готова.
Альгис бросил взгляд на Дилана: тот полулежал на койке и не решался взять кусок еды с тарелки без разрешения.
— Кто их вызволил из камер? — негромко, но очень вкрадчивым голосом спросил Альгис.
— Нам было приказано вернуть их, когда этот, — чистильщик показал на Дилана, — перестанет регенерировать.
— Слишком рано. В камеру их. Обоих.
— Нет! — завизжала я так, что звук моего голоса, отскочив от стен, неприятно врезался в уши.
— Скажи мне, Диана, почему твой раб всё ещё голоден? Почему он до сих пор не на ногах?
— Я, что, должна ему приказывать? — недоумевала я.
Все чистильщики, за исключением самого Альгиса, засмеялись.
— Прикажи ему.