— А ради чего тогда? — Влад уже мог сидеть, даже самостоятельно вставать, благо, что боль после препаратов оставалась несильная. Ева принесла ему одежду из дома и теперь он снова чувствовал себя человеком. Более или менее. Выходить на люди в спортивных штанах и толстовке он не привык, но и они были лучше больничной робы.
— Ну, Ева попросила…мы с ней учились в одном университете, правда, на разных факультетах, я на юриста, она на экономиста, — Арсеньев отложил в сторону планшет и ручку. Записывать все равно было нечего, Гордеев не видел нападавшего, потому что тот был в маске и не запомнил номеров машины, что его преследовала. — Я за ней долго бегал, но она так и не согласилась встречаться, все говорила, что видит во мне друга, — продолжил Евгений с легкой улыбкой на лице. — Тогда, конечно, было обидно, но сейчас я даже рад, что так вышло. Женился три года назад, люблю свою жену и счастлив в браке.
— А Еве тогда зачем помогли?
— Ну… она всегда была хорошим человеком. За столько лет учебы она всегда была со всеми добра, помогала, когда могла… хорошим людям… хотя нет, наверное, всем людям нужно помогать, а хорошим, в особенности.
— Понятно, — Влад кивнул. — А дети у вас есть?
— Дочка родилась полгода назад, — Арсеньев широко улыбнулся, вызывая во Владе противоречивые и неоднозначные чувства.
— Тогда деньги все-таки возьмите. Не себе, так для родных, они лишними не бывают.
— Владислав Андреевич, — Евгений хмыкнул. — Я знаю, что Вы очень богатый человек, и я понимаю, что иногда это нелегкое бремя, но я надеюсь, что Вы не из тех, кто наивно полагает, что все в жизни покупается. Покупается многое, но не все. Мне дороже моя честь. Мне намного важнее видеть в зеркале отражение человека, который не променял свое достоинство и самоуважение на бумажку с красивыми цифрами, — он кивнул на чек в руке собеседника. — А родных, поверьте, я смогу обеспечить сам.
— Что ж… это Ваш выбор, — Гордеев внимательно взглянул на собеседника. — Сойдемся на том, что я Ваш должник.
— Идет, — Евгений протянул ему руку и, Гордеев с молчаливым уважением, пожал ее.
Вернуться домой после долгих недель в клинике было самым большим желанием, правда, когда Влад переступил порог своей квартиры, внутри словно что-то щелкнуло. На мгновенье он снова очутился на той безлюдной трассе, но тут же «вернулся», оглядывая свое жилье, будто бы впервые.
В тот момент, когда он умирал, ему ни разу не пришла в голову мысль обо всех этих дорогих вещах, коими он старался наполнить свой дом. Он ни разу не подумал ни о машинах, ни о загородных домах, ни о чем таком. Он только злился, потому что четко понимал, что упустил что-то очень важное. Он злился, потому что на самом деле, у него ни черта не было.