— Маска Выставил перед Джи получившийся коктейль.
— Повторяй за мной, дитя, и выпивай глоток.
Джи, трясясь, кивнула. Голос Маски не терпел отказа, но был мягок.
— Разделяя напиток богов…
— Разделяя напиток богов… — Рыжая делает первый глоток. Я опасаюсь, что её вырвет.
— Я принимаю силу творить, принося свой свет миру…
— Я принимаю силу творить, принося свой свет миру… — а я и забыл, какой вкус у этого коктейля из лейко-, тромбо-, эритроцитов. Помню только вкус металла на языке.
— Теперь завершаю обряд…
- Теперь завершаю обряд… — Джинджер, похоже, уже вниклась в происходящее. Голос её осмелел.
— Благодаря тех, кто мне помог…
— Благодаря тех, кто мне помог…
- Дану, за защиту, за силу, за возможность плодить…
- Дану, за защиту, за силу, за возможность плодить…
Надо бы изучить, всё-таки, местный фольклор…
— Я благодарю тебя…
- Я благодарю тебя…
- Бригита, за свет твоих знаний, за помощь в рожденье…
- Бригита, за свет твоих знаний, за помощь в рожденье…
У моего ритуала вроде звучали иные слова…
— Я благодарю тебя…
- Я благодарю тебя…
- Дагда, старуха, одарившая мудростью…
- Дагда, старуха, одарившая мудростью…
- Я благодарю тебя…
- Я благодарю тебя… — посуда упала на пол и с протяжным звоном покатилась по красному мрамору пола, девочка с закатившимися глазами начала заваливаться назад. Я хотел было поймать её, но один из белых балахонов оказался уже рядом, и поймав отключившуюся Джи, взял её тельце на руки и принёс ближе ко мне. Надеюсь, Джи просто поспит, без всяких явлений во сне.
Мне же было необходимо сейчас встать в центр треугольника на место Маски. Начинался следующий ритуал. Хм, если я, как и Джинджер, усну, интересно, как отреагируют гости, которые уже должны были начать собираться у нас дома?
Жрецы в белых балахонах у каждого основания треугольника: перед сидящей на коленях Беллой, пред возвышающимся надо мной Маской и перед уснувшей и лежавшей на полу Джинджер, поставили три небольшие чаши с плещущейся в ней жидкостью. В чашке плавали маленькие горящие свечки, чьё пламя, отражаясь от неровных краёв бронзовой посуды, играло бликами на чёрно-белых стенах полутёмного зала. Только сейчас заметил, встав в центр треугольной фигуры, что внутри неё не хаотичные узоры, а спиралевидные линии, выходящие из каждого угла и смыкающиеся в центре прямо подо мной. Линии, хоть и шли как будто хаотично, но ни разу не пересекались между собой, причудливо извиваясь. Но изучить рисунок мне не дал голос Маски, который, как и Белла, встал на колени, затем выражением лица приказал исполнить это действие и мне. Я подчинился.