Я с ностальгией вспоминаю обеды и ужины у Громовых. Тогда я их не любила, а сейчас мне не хватает той доброты и домашнего уюта, которые были, когда собирались за одним столом на кухне я, мама, Сергей Юрьевич и Данил. И хоть у Данила были не очень хорошие отношения с отцом, а у меня с мамой, и хоть наши родители вовсе были вместе только по расчету, во время тех обедов и ужинов мы были дружной семьей, а наш смех был искренним. По крайней мере я хочу в это верить.
Стефания и Мелания всячески выказывают свое недовольство моим и маминым присутствием. Мне на них наплевать, я в этом доме всего на несколько недель, а вот маме, насколько я понимаю, очень не сладко. Но мне почему-то не жаль родительницу. Она сама выбрала для себя такую жизнь.
Я поступаю на юридический факультет МГУ. Когда вижу свое имя в списках, даже не верю. Но это так! Я поступила на бюджет и мне предоставят место в общежитии! Моей радости нет предела.
Отвожу оригиналы документов в МГУ и покупаю обратный билет в Рязань. Август проведу у бабушки, а перед началом сентября вернусь в Москву и сразу начну искать работу. Я беру билет на послезавтра, потому что завтра у меня одно очень важное дело.
Годовщина смерти папы. Мама, кажется, о ней забыла, потому что собирается в этот день по своим свадебным делам, а вот я еду на кладбище. Сажусь на лавочку возле могилы и долго смотрю на фотографию отца на памятнике, думая, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы он не погиб.
Не знаю, сколько проходит времени. По щекам бегут слезы, которые я даже не смахиваю.
Вдруг слышу шаги по дорожке кладбища за своей спиной. Такие знакомые и родные.
Шаги, которые я слушала каждый день, живя у Громовых…
— Маша… — тихо произносит.
От одного его голоса я натягиваюсь, как струна. Сердце пускается вскачь, а когда Данил делает еще пару шагов и опускает ладонь мне на плечо, и вовсе колотится о ребра, как бешеное.
— Маша, — повторяет.
Я набираюсь смелости и встаю на ватные ноги. Медленно поворачиваюсь к Данилу. Он совсем не изменился за этот год. Такой же красивый и… такой же родной и любимый. Внутри все сжимается, когда смотрю на него.
Сколько раз я брала в руки телефон, чтобы позвонить Данилу, и сколько раз отбрасывала в сторону, думая, что больше не нужна ему…
Резким движением Громов притягивает меня в свои объятия. В нос тут же проникает его запах, от которого я сходила с ума.
— Можешь сколько угодно меня ненавидеть, но я больше тебя не отпущу, — сжимает меня до хруста косточек. — Я люблю тебя, Маша, люблю.
Я все еще в шоке — от того, что это Данил, что он каким-то образом узнал, где я нахожусь и пришел. От того, что признается мне в любви. Данил продолжает меня обнимать, а потом поднимает на себя мое лицо и целует в губы.