— Молодец, — радостно улыбается. — Я в тебе никогда не сомневался. Давай посидим в кафе? Мне кажется, нам надо поговорить.
Нам действительно надо поговорить. Несмотря на мою любовь к Данилу, я продолжаю чувствовать, что он меня обманул и предал. Это точит меня каждый день и не дает спокойно жить.
— Да, давай.
Мы находим уютное заведение примерно в пятнадцати минутах от кладбища. Данил садится на диванчик рядом со мной и, сделав для нас заказ, тут же меня обнимает. Я не сопротивляюсь, но не обвожу его руками в ответ.
— Я так скучал. Места себе не находил, — его тихий голос ласкает слух и против моей воли разгоняет по телу мурашки. — Маша, прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обманывать. Так вышло, что я действительно не успел расстаться с Джоанной, но это было чистой формальностью. Я просто не хотел делать это по телефону, хотя мог бы поднять трубку и сказать ей, что все кончено. В этом случае я бы никого не обманул: ни тебя, ни ее. Но расставаться по телефону, как минимум, некрасиво. Впрочем… — Данил тяжело вздыхает. — Получилось еще некрасивее и по отношению к ней, и по отношению к тебе. Я понимаю, как сильно виноват перед тобой, но все же умоляю тебя меня простить.
— Ты расстался с ней?
— Да. Через день после твоего отъезда в Рязань я полетел в Испанию и расстался с Джоанной. Вернулся в Москву и начал искать тебя. Твоя мама не сказала ваш рязанский адрес, Арина его не знала, в итоге я уже был близок к тому, чтобы нанять частного детектива.
Нам приносят заказ. Официантка ставит на стол два кофе и пирожное для меня. Но аппетита нет, и я просто делаю глоток латте.
— Расскажи мне, как ты жила этот год? У тебя все хорошо?
— Все нормально.
— Ты будешь жить у своей мамы, когда начнется учеба? Где она сейчас?
— Нет, я не буду с ней жить.
— А где ты будешь жить? — удивляется. — В вашем доме?
— Я прописалась в Рязани, поэтому получила место в общежитии.
Возникает пауза. Кожей чувствую напряжение и недовольство Данила, но я не позволю ему мне указывать. Я совершеннолетняя и теперь точно сама буду решать, где мне жить и где мне работать.
Громов, тяжело вздохнув, снова меня обнимает и прижимает к своей груди. По-прежнему молчит, хотя я чувствую, как тяжело ему дается сдержать себя и не начать командовать моей жизнью.
— Как твоя учеба? — перевожу тему. — Как китайский и арабский?
— Меня не зачислили в группу по арабскому. Это было типа наказания за то, что я опозорил честь МГИМО той дракой.
Я резко поднимаю на Данила лицо.
— Не отчислили и на том спасибо, — добавляет.
— И какой язык ты учишь вместо арабского?