Прижаться. Обнять.
Почувствовать, как он обхватит меня своими ручищами в ответ жарко и жадно, как умел это делать он один.
Какой же он был огромный!
Я словно успела забыть об этом, оставшись одна на пару дней без него, а теперь касалась руками его мощного торса и выпуклой твердой груди и понимала, что мне становится жарко.
От возбуждения.
Марс вынырнул из своей кофты, когда я потянула за край, чтобы скорее снять ее, но не дал мне даже шанса насладиться глазами его прекрасным мускулистым телом, как я оказалась зажатой у стены с поднятыми над головой руками, которые он легко удерживал одной ладонью.
— Что ты творишь, девочка?
Я уже слышала такой его голос: чувственный, хриплый, чуть подрагивающий от эмоций.
Услышав его снова, я поняла, что на теле выступила гусиная кожа, а сердце предательски заколотилось.
— Думала обо мне эти дни, конфетка?
— Еще бы не думать, когда ты мне писал каждые два часа.
Он прижал меня своим торсом, удерживая над полом, а я обхватила его ногами, прижимаясь еще ближе, и тут же почувствовала, насколько сильно он возбудился буквально за долю минуты.
— Ты идеальный кандидат на роль большого Санты, Марсик, — прошептала я, втягивая сладостно в свои легкие аромат этого большого, дышащего жаром тела, от которого мой мозг начинал отчаянно плавиться и работать с перебоями. — Бородатый. Высоченный. С низким голосом и добрыми глазами. Всё, что тебе нужно будет делать, — это иногда кивать на мои слова, слушать, как дети рассказывают тебе стихи, и дарить подарки. Соглашайся, пожалуйста… Ты меня очень выручишь, если согласишься. И дети будут счастливы.
Было ощущение, что всё это время Марс читает слова по моим губам, но не слышит их.
Он смотрел так, что я не удержалась и облизнулась, замечая, как его зрачки моментально отреагировали на это.
Слушайте, у меня не было медицинского образования, но даже школьных знаний было достаточно для того, чтобы понимать, что просто так, из ничего такая реакция не может происходить.
Это был выброс адреналина.
Реакция на какую-то очень сильную эмоцию.
И какую именно эмоцию, я ощутила сполна собственными бедрами и животом, когда Марс прижался ко мне сильнее, впившись губами в мои.
Я и представить себе не могла, как же, оказывается, за эти два дня соскучилась по нему!
По его жарким, жадным прикосновениям, от которых душа таяла и начинала верить в рождественские чудеса.
В то, что я могу быть кому-то нужна.
Что кто-то может просыпаться и думать обо мне.
Что кто-то может так же скучать по моим прикосновениям и ответному поцелую, которому я отдалась со всеми своими чувствами, почему-то не боясь показаться наивной и слишком доверчивой.