Последнее она фыркает, но как-то беззлобно.
– А ты? – интересуется он. – Как смотришь на него ты?
– Иногда он меня бесит. Тем, что совсем дикарь, – признается Мишель. – Но в остальном… Я словно на своем месте. Впервые за всю мою жизнь. Я готова отпустить прошлое и начать все с начала. Но если ты его убьешь…
В ее взгляде вспыхивает настоящий страх, будто до Мишель окончательно доходит вся серьезность ситуации.
– Рамон, пожалуйста, не убивай Зена! Он лучший альфа, который им нужен, – она кивает на вервольфов, которых на площади прибыло. – Его отец был ужасным, но сам он не такой. Он справедливый. Я не переживу, если он пострадает из-за тебя, или если ты пострадаешь из-за него. Вы оба мне дороги!
Она так отчаянно просит, что сердце Рамона в который раз за этот день дергается в груди. Если что-то и способно пошатнуть его уверенность, так это отчаяние близких. А Мишель ему как дочь.
– Дело не только в тебе, Мишель. Во мне тоже.
Его ладонь выскальзывает из захвата ее рук, а сама девушка отшатывается:
– Ты хочешь отомстить за тех вервольфов?
– Нет, мне недавно помогли понять, что месть не приводит ни к чему хорошему.
– Тогда почему ты хочешь его убить?
– Все чего я хочу – это забрать тебя и вернуться на материк. Но это я. А есть еще Волчий Союз. Сомневаюсь, что им понравится подобное сопротивление. Я знаю их методы, чудо, что они до сих пор не стерли архипелаг с лица земли. А здесь, между прочим, колыбель цивилизации и живет множество племен.
Кажется, он окончательно пугает Мишель, потому что она становится белее стены.
– Они убьют Зена?
– Они убьют всех, если мы не вернемся. Ты и я.
Она сжимает губы так плотно, что они синеют.
– Но это будет как у тебя, – ее шепот настолько тихий, что если бы не волчий слух, вряд ли бы он расслышал ответ.
– Что?
Мишель поднимает голову и смотрит ему в глаза.
– Из страха перед Союзом я откажусь от Зена. Мы будем живы, но несчастливы. Как ты и та волчица.
Это как удар в сердце. Выстрел. Препаршивое чувство.
– Откуда ты знаешь про Сиенну?
– От Альваро. Я расспрашивала его, когда хотела узнать тебя получше.
– То есть, лучше умереть счастливой, чем жить? – интересуется он сухо.
– Неа, – кривится Мишель. – Жизнь однозначно лучше, но исключительно счастливой. Но если Волчий Союз настолько управляет чужими жизнями, настолько диктует всем условия, то какой смысл в его существовании?
Устами младенца… Хотя какой младенец из Мишель? Она действительно выросла, перед ним стояла женщина, знающая, чего она хочет. С тем кого хочет, она, кажется, тоже определилась.
– Хочешь произвести революцию в мировом правлении? – спрашивает он.