– Сегодня снова появилась резкая боль в пояснице, – признаюсь я. Что касается моего здоровья, от Франчески у меня нет секретов, да и в принципе нет.
– Подозреваю, точнее, даже знаю, что этому поспособствовало, – совершенно спокойно говорит доктор.
Если Хелен, моего психотерапевта, можно назвать уравновешенной, то доктор Сураза просто непробиваемая. Не представляю, что может вывести ее из себя. Но, наверное, в ее профессии по-другому не получается: все-таки она спасает детей и их матерей. Ну и вообще имеет огромный опыт общения с беременными, о чьих перепадах настроения давно шутки слагают. Бывает, я сама себе кажусь невыносимой, а Франческе все равно: она мягко улыбается и внимательно выслушивает меня. Она напоминает мне добрую бабушку, для которой забота о внучке – самое важное, самое чудесное. Иногда даже жаловаться не хочется, чтобы ее не расстраивать, но мои жалобы на собственное здоровье и самочувствие – ее работа.
Сегодня страдает мое психоэмоциональное состояние, если по-простому – я дико бешусь. И на то есть причина.
– Ты была на церемонии? – интересуюсь я.
– Нет, но знаю, что она была сегодня.
– Они его похоронили! – выдыхаю зло. До слез обидно, что я не смогла убедить ни Микаэля, ни его мать, в том, что нужно еще подождать. Еще немного! Не смогла помешать Сиенне закопать в землю собственное прошлое. Она меня вроде бы услышала, но все равно сделала все по-своему. Это бесило больше всего. Новая стая, и снова меня ни во что не ставят!
– Так положено, Венера, – доктор Сураза мягко сжимает мою ладонь. – Альфа знает, как лучше.
– Скорее первая волчица знает, как лучше всем.
– Не без этого.
– Нельзя хоронить живых!
– Нельзя, – соглашается Франческа. – Но это их решение. Ты ведь не пошла на церемонию?
Я, поджав губы, мотаю головой.
– Это твое решение. Разреши им быть такими, какие они есть. Поступать так, как хочется им. Перестань с ними бороться. Пусть будут два мнения, это нормально. Тебя же никто не заставляет менять свое?
Я тихо вздыхаю. Еще как заставляют! Если бы Сиенна могла, она бы вообще Рамона из памяти стерла, из своей и моей. Но заставляют – не значит, что смогут это сделать! Например, на этот фарс с похоронами и с прогулкой в сторону семейного склепа я не пошла. Пусть словлю много осуждения от Анжелины, я не собираюсь рыдать над сожженной футболкой Рамона.
Но Франческа права: как бы мне не хотелось доказать семье моего истинного, что он жив, пора с этим заканчивать. С попытками переубедить их. Каждый из нас останется при своем мнении, так пусть! Это еще одна причина уехать отсюда, как только вернется Рамон.