Воздух передо мной дрожал и был плотным, словно густой кисель. Я давил на эту стену, концентрируясь на потоках ветра, пытаясь понять, как это работало… А затем осознал, что эта внешне статичная «конструкция» на самом деле была связкой миллионов маленьких потоков воздуха. Как кристаллическая решетка, сотканная из молекул, атомов, электронов… От общего к частному. От большого к малому. Но я начал интуитивно понимать эту логику.
А, едва поняв, разрушил.
— Ну же! Давай!
Я уже не знал, к кому обращался и кому кричал. Наверное, самому себе. Сконцентрировав всю силу в руках, я вдавил их в эту стену, а затем медленно, соприкасаясь с каждым потоком, до каких добирались мои пальцы, принялся их усмирять. Минус один, минус два…
Время словно перестало существовать. Я не больше не слышал и не видел — весь потенциал чувств, все внимание сосредоточились на этих невидимых мельчайших потоках.
И вскоре я понял, что уже мог раздвинуть ладони. Сопротивление стало ослабевать.
Я с надеждой обернулся и увидел подпрыгивавшие на камнях «бээмпэшки» — точнее, их более огламуренный и причесанный под городские реалии вариант, но мне так их было проще называть.
— Сюда! — взревел я, отчаянно размахивая руками. — Живее! Газу, газу!
Я едва успел отскочить от пронесшегося мимо меня железного гиганта. Бреши, что я пробил, хватило, чтобы машина закончила начатое. «Бээмпэшка» лишь слегка увязла в невидимом воздушном желе, а, перебравшись через этот рубеж, снова набрала скорость. Одна машина, вторая…
Я взглянул на свои руки. Пальцы дрожали и почему-то посинели, словно мне переломали каждую косточку. Шевелить ими было больно, поэтому я, расправив руки по швам, шагнул следом за машинами к острову.
— Оболенский! — опять брат Луций. Он нагнал меня, изрядно изгваздав свой стильный черный костюм. Это еще что. Потом он начнет песок из ботинок вытряхивать… — Оболенский, вы в порядке?
Я равнодушно пожал плечами, и пальцы тут же прострелила боль. Это я зря. Понял.
— Нормально, — хрипло отозвался я. — Живой, как видите.
— Что с руками?
— Ну так ими и работал…
Брат Луций возвел очи горе и трагически вздохнул.
— Тьма глубинная, ну за что мне это…
Я лишь усмехнулся.
— Идемте, темный брат. Самое интересное ведь только начинается.
Мы пропустили вперед еще пару пеших отрядов — да уж, Самойлов явно собирался воевать с местной администраций, раз нагнал столько народу. А может перестраховывался от подставы. Или хотел предать историю огласке, дабы «крыша» Баранова не замяла. Как известно, чем больше знают, тем меньше шансов скрыть. Как бы то ни было, народу хватало, чтобы окружить не очень плотным кольцом весь остров.