Тем не менее я решил не настраивать девушку сразу против себя.
— Рад знакомству, Софья Петровна, — я даже слегка поклонился.
Она приподняла одну бровь и фыркнула.
— Ну что, моя миссия закончена. Вверяю вас в руки моей коллеги, — улыбнулась старшая надзирательница. — Пожалуйста, введите Владимира Андреевича в курс дела. К ужину он должен быть готов.
— Разумеется, госпожа, — кивнула девушка.
Едва ее начальница скрылась за поворотом, Софья резко толкнула меня в комнату и захлопнула дверь.
— Видит бог, я знала, что это однажды случится, Володя, — яростно прошипела она. — Знала, что ты здесь окажешься. И ждала этого.
Я настолько растерялся, что даже не попытался ее оттолкнуть. Может и к лучшему — еще посчитает это нападением на должностное лицо или как это здесь у них правильно называется — и засунет в карцер. А один карцер — четвертая группа.
Так что никаких резких движений, Хруст. Надо сперва выяснить, чего это она так взбеленилась.
— Я тебя не помню, — громким шепотом ответил я, стараясь как можно аккуратнее освободиться из захвата. К слову, барышню я недооценил — сильна. Но все равно уступала мне. Так что с ней лучше помягче.
— Еще бы…
— Я память потерял после аварии! — рявкнул я. — Имя свое не помнил и до сих пор хожу как космонавт! Отпусти и выскажи все нормально.
Ярость в ее глазах сменилась недоверием. Ну, валькирия, у меня спина болит, а ты меня толкнула прямиком на какую-то железную балку. Неудобно.
— Не веришь — карту мою посмотри в медпункте, — продолжал говорить я.
Она наконец-то ослабила хватку, и я осторожно отцепил ее руку от своего воротника.
— Ну, Софья…
— Софья Петровна, — прошипела надзирательница. — Обращение к сотрудникам администрации только по имени и отчеству.
— Понял. Так что же вы на меня так взъелись?
В ее глазах снова запылала ярость.
— Может и хорошо, что ты ничего не помнишь. Но это ничего не меняет. Я ждала этого несколько лет. И ты даже не представляешь, что тебя ждет…
Я отстранился, одернул воротник комбинезона и уставился на надзирательницу.
— Давайте сперва проясним вот что. Что бы я ни сделал вам, потеря памяти с меня ответственности не снимает. Я понимаю это и готов принести извинения.
— Извинения? — воскликнула Софья. — После такого, Оболенский, не извиняются.
— Тогда, быть может, расскажете, что я натворил? Для меня это важно.
Она снова наградила меня недоверчивым взглядом. Было заметно, что девушка ожидала от меня другой реакции. Ее рука то и дело скользила к поясу, поближе к дубинке — видимо, ждала повода пустить оружие в ход.
А тут я такой, смиренный аки агнец на заклание, участливым тоном интересуюсь, в чем же дело, и излучаю готовность сотрудничать.