– Нет!
Мэдисон металась в его руках, пытаясь освободить запястья от крепкой хватки.
– Ш-ш-ш, Лебедь, ты себе не принадлежишь.
– Что? – Мэдисон ахнула, слезы потекли по ее щекам. – Что это значит?
Рука, сжимавшая запястья, переместилась к ее волосам и слегка потянула их вниз.
– Пожалуйста, не надо. Не сегодня, – умоляла Мэдисон, ее горло сдавливало от боли и унижения.
– Тебе лучше привыкнуть к этому, Лебедь. Это только начало.
– Но я маленькая.
– Это лучше, чем быть мертвой.
Затем он сорвал с нее штаны и швырнул их в угол комнаты. Она закрыла глаза и мечтала о другом дне, о том прекрасном дне, когда секреты их семьи не будут приходить в ее спальню вечером каждой пятницы. «Черная пятница» – так называла это Мэдисон. Она боялась его, презирала его и однажды надеялась пустить ему пулю между глаз. В первый раз он лишил ее девственности. И Мэдисон знала, что кровь, стекающая по ее невинным бедрам, не прольется без возмездия.
– Мэдисон? Ты уверена, что хочешь сбежать? – спрашивает Татум, глядя на меня с водительского кресла.
– Да, – отвечаю я, глядя в окно. – Я больше не могу находиться с ними рядом, Татум.
Она продолжает пристально посматривать на меня, выезжая на шоссе.
– Хочешь поговорить о том, что случилось?
Я включаю радио, надеясь заглушить ее вопросы. Начинает играть «Stupid Love» Джейсона Деруло.
– Поняла, не будем об этом, – бормочет Татум, переключая внимание на дорогу.
Я закрываю глаза и концентрируюсь на музыке. К черту любовь. К черту любые чувства, похожие на любовь. Единственный человек, который должен был безоговорочно меня любить, тоже оказался предателем. О чем это говорит? Я что, настолько непривлекательна? Или все они думают, что я не заслуживаю знать правду? Честно говоря, оба эти варианта – дерьмо.
Песня заканчивается, и я выключаю радио, понимая, что это Татум ни в чем не виновата.
– Ты не обязана сбегать со мной, Тат, но я не могу оставаться здесь, с ними, после всей этой лжи.
Она вздыхает.
– Мэди, я не оставлю тебя. Я знаю, что наша дружба развивалась очень быстро, но… У меня никогда раньше не было друзей, и мне немного… – ее лицо краснеет, прежде чем она поворачивается в мою сторону, – одиноко. Так что я тебя не брошу.
– Но ты понимаешь, что нам придется отказаться от всех кредитных карт? – напоминаю я, наблюдая за ее реакцией.
Пару секунд она обдумывает мои слова, но затем улыбка снова появляется на ее лице.
– Да, Мэди. Считай, что их уже нет.
– Серьезно? – спрашиваю я, изогнув бровь.
– Ага. – Она кивает, и я почти ей верю. Но затем она невзначай добавляет: – Сразу после того, как я сниму несколько тысяч наличкой.