Даже я уже давно успокоилась, а этот все никак не перестанет нервничать. Слабачок.
— Да. — Майя падает на соседний стул и переводит дыхание.
— И что он сказал? — опасливо вопрошает Такеши.
— Ничего.
— Ничего? Это как? А ты объяснила подробности нашего форс-мажора?
— Описала все в деталях.
— И?..
— Выслушал…
— И?!..
— Ничего не сказал.
— Да как так?! — У Такеши полный эмоциональный раздрай.
— Он просто отключился. Правда.
— Тогда… — Парень смотрит на меня. — Если он понял суть и… осознал. То уже мчится сюда на всех порах.
— Еще бы, — не скрывая довольства, киваю я. — Конечно же, он уже в пути.
Такеши массирует виски и кусает губы.
— Даже если он и выехал, — в чем, да, я не сомневаюсь, — и мчится сюда, то вряд ли доберется раньше, чем через час. Так что, Майя, используем оставшееся время с толком. Проверим, чтобы здесь все было в порядке. А иначе господин Люминэ нас вынесет со всеми нашими аппаратами и лабораторией.
Чувствую сытость. И от этого прямо-таки наполняюсь добротой.
— Вынесет? — хмыкаю и делаю еще один ленивый глоток практически безвкусного медицинского пойла. — Это Сэмюэль-то? Чего вы трепыхаетесь? Сэмюэль очень милый и добрый. Не станет он никого выносить.
— О, знаете, тут проблемка в другом… — начинает Майя.
— Майя, — предостерегающе прерывает ее Такеши. — Господин Люминэ приедет и сам во всем разберется.
Вот-вот, ужасно странные людишки. Тьфу на вас. Сэмюэль приедет, и все сразу встанет на свои места.
— Хотя, может, он и будет в сильном расстройстве? — предполагаю и изучающе слежу за реакцией «людишек». — Сколько я здесь провалялась? Наверное, он с ума сходил от беспокойства.
Такеши что-то бубнит, Майя мнется.
— Неделю? — заранее расстраиваюсь. — Больше недели?
— Да… Больше недели, — со слабой улыбкой откликается Такеши.
Плохо. А мы ведь собирались с Тамарой в пятницу махнуть в кино. А еще погрызть замороженный йогурт. И я вроде как должна была заценить парня, который ей приглянулся. Насколько помню, тот в боулинге работает.
Эх…
Ничего, Тамар, как только выйду отсюда, мы с тобой сразу же рванем на гулянки.
Расстроено вздыхаю и кладу развернутую салфетку на левую ногу, где радужные капли уже прочертили пару влажных линий. Я же теперь как сито! И не стройная, а тощая — высохшая вся какая-то. И, наверное, все свои эротичные изгибы потеряла!
Как же теперь соблазнить Сэмюэля? Он наверняка видел меня в таком плачевном состоянии. А вдруг в будущем эта картина так и будет у него перед глазами стоять?
Тихонько шмыгаю носом. Жалею себя.
Взгляд падает на прозрачную панель, отделяющую конференц-зал от соседнего помещения. Над перегородкой с другой стороны виднеется лицо паршивца Эли. Панель высоко, так что ему, похоже, пришлось встать на цыпочки.