Я познала хаос

Лучезарное вчера...

Солнце.

Я знаю, что увижу его, если пройду чуть вперед и поверну за угол. Лучик скользнет по коже, и тепло по порам хлынет внутрь. Я согреюсь. И буду счастлива.

Но не сегодня. Не сейчас.

Сегодня я не пройду за угол. Думаю, меня до него пронесут. Или протащат, держа за руку или за ногу. Или за волосы. Одежду. Если вернут ее.

Но пока мои вонючие обноски на мне. А сама я не двигаюсь. Лежу, не шевелясь, на кривоватой крышке мусорного бака, как и велела госпожа Тай. Подол моего платьица подвернулся, но смотрительница не позволила его поправить.

Клиенту понравится.

Так она сказала прежде, чем скрыться за углом. Там, где лучи солнца добираются до самой земли. Здесь же, в темной подворотне, сыро и холодно. Стены домов нависают, будто грозя раздавить.

Снизу поддувает. Ноги свисают с края крышки, и голые икры прижимаются к ледяной поверхности контейнера. От ветра мои волосы расползаются по всему лежаку. На пушистый ковер из цветочных лепестков, как описывается в сказочных историях из книги Четыреста пятой, они не походят. Грязные, напоминают червей. Один локон зацепился за ухо. Чешется макушка.

Но мне запретили двигаться.

Сколько еще ждать?

Слишком скучно. И тело почти заледенело.

Несмотря на запрет, я медленно поворачиваю голову. В грязноватом стекле окна напротив меня что-то отражается. Девочка лет двенадцати в платье, сшитом из старого мешка. Бледная, как первый снег. Длинные волосы спутались и от грязи приобрели оттенок темного пепла.

Похожа на меня. Выглядит не ахти, но знаю, что эта девочка гораздо счастливее меня. Ведь она находится по ту сторону — мое отражение. А я здесь.

Вдалеке слышится шум.

Он идет.

Четыреста пятая советовала мне сразу же расслабиться. И тогда, возможно, клиент сжалится и не станет причинять мне слишком много боли.

Шаги приближаются. А я все еще не могу расслабиться. Вместо этого начинаю дрожать — да так сильно, что ягодицы практически бьются о холодную крышку.

— Здравствуй, малышка. — Надо мной нависает тень.

Господин Свин, как я его про себя называю, чрезвычайно пунктуален. На все наши встречи является вовремя и каждый раз рассказывает, как сильно он по мне соскучился за период разлуки.

Как же так сложилось?

Я, Шестьсот тридцать седьмая, воспитанница приюта «Тихий угол», что затаился на одной из самых грязных улиц Клоаки — района для бедняков, захолустья, которое, пожалуй, даже не считается частью Высотного Города. Так, жилой пристрой с копошащимися тварями за громадной нерушимой стеной, отделяющей нас от великолепия и красок настоящей жизни.