Такой способ лишения зрения существовал давно и даже когда-то являлся пыткой. Магический огонь причинял не мыслимую боль жертве, не сразу, а постепенно лишая света в глазах. Будто давая осознать весь ужас происходящего. Почему с ней так поступили?
Тяжёлый вздох вырвался непроизвольно и я присев около кровати на пол, сжал голову руками. Хоть я и уверял Сая, что Аднан - это Наяния, но сам был в этом далеко не уверен.
Женщина вдруг вздрогнула и сжалась в клубок, а перед моими глазами начали проноситься полупрозрачные иллюзии. Темное место, со стенами покрытыми паутиной и пылью сменило спальню. Каменный алтарь, весь в потеках от чего-то темного. То ли от травяных сиропов, которыми умасливают Богов, то ли от крови животных. Фигура, внезапно вышедшая из угла, была полностью закутана в темное одеяние. Эта фигура не уверенно остановилась, но через мгновение сделала несколько резких шагов в сторону кровати, и я вдруг почувствовал жуткий страх, а потом ненависть и ярость.
Чувства были настолько сильны, что я потерялся в них, и в растерянности посмотрел на женщину. Аднан села на кровати, чуть пошатываясь и слепо нашаривая руками вокруг себя. Я повернулся боком, видя теперь, и её, и призрачную фигуру, что распадалась и собиралась вновь. Когда фигура собралась воедино и стала четкой в очередной раз, иллюзионистка вдруг перестала шататься и закричала. В этом крике было столько боли и отчаяния, что я кинулся к ней, не раздумывая.
- Аднан, Аднан..., - повторял я, надеясь привести её в чувства. Но женщина крепко спала, при этом видя кошмар, который воплощался в её иллюзиях.
Крик превратился так же внезапно, как и закончился. Она опять сжалась и начала тихонько всхлипывать. А я проклинал Давида с его зельем, даже лекарь не мог сказать что это такое и как вывести эту гадость из организма иллюзионистки. Оставалось надеяться, что она сама завтра проснется, не мог же Давид причинить вред любимой женщине. А если нет, то я подниму всех магов на своей земле для помощи и все-таки казню этого гада, собственноручно!
Аккуратно устроив Аднан на руках, я принялся укачивать её, словно ребёнка. Постепенно она успокоилась, и темная фигура исчезла совсем, как и странное место. Иллюзии развеялись, и спальня вернулась к первоначальному виду.
Нужно было уходить, солнце позолотило занавесь на балконе и рассеяло серый свет комнаты. Нехотя я переложил Аднан на кровати, за ночь, свыкшись с теплым и легким телом на своих руках. Женщина повернулась на бок и свернулась в компактный клубочек, подложив под щеку сложенные руки.