Колкая малина (Горелов) - страница 17

На первую страницу
В шкафчиках старинного комода,
То это жизнь сквозь пальцы протекла,
Или под утро будет непогода.
Когда приснится черная дыра,
Это значит – в никуда дорога,
Ведь всё накопленное – куча барахла,
А за что держитесь – бесславно и убого.
Если силу снов не превозмочь,
Завоняет времени река.
И окажется, ты был всегда не прочь
С мутных глаз поцеловать козла.
Не бывает продолжения у снов,
Всё меняется с момента пробуждения.
Пусть не бывает мира без углов,
Но мы – не тьмы, а света сотворенья.

Он – тот

Он – тот, кто ежечасно мается в страстях,
Совсем не зная покаянья и смирения.
Он на самых непонятных новостях
Впадает в дикие порывы исступления.
С надуманных проблем в неистовство приходит,
А, глотая дым горящих впечатлений,
В день поминовения на кладбище не ходит
Из своих мировоззренческих решений.
Страсти день в змею перекрутили,
И кто-то к вечеру хватается за ствол,
А кого-то водкой сильно возбудили,
И обязательно случится произвол.
На дороге пробки и заторы
Испили все остатки терпежа.
Кому нужны полемики и споры,
Когда идёт с реальностью холодная война?
По телевизору о главном разговоры:
Как сделать так, чтоб не увяла красота.
А вокруг мостят всё новые заборы,
За которыми – сошедшие с ума.
Он – тот, кто постоянно мается в сердцах,
Удручённый нравами потомства,
И бесконечно тянется в речах
Приторная жвачка недовольства.

Позы

Он тёмный профиль Лошадиной Головы
В созвездии Ориона зауздал,
А чтобы не случилось ядерной войны,
Дьявола в блэк-джек переиграл.
Ничего, конечно, не было на деле,
Но он такие позы принимал,
Что реальность забивалась в узенькие щели,
Когда к себе он бровью подзывал.
Учитель, сотворитель и воитель,
В его персте вся мудрость бытия.
А в его позе – главный указатель,
Как добежать до пятого угла.
Он – главное лицо с картины «Крик»
И Прометей, прикованный на Фише.
Он в суть вещей так глубоко проник,
Что смотрит вниз, а видит всё, что выше.
Зараза властвовать и завтра предрекать
Много бед и горя натворила,
Но тот готов любую позу принимать,
Если безнадега разума лишила.
В тенях психиатрических больниц,
Где варят кашу из тоски и безразличия,
Не пропусти своих знакомых лиц
С диагнозами «мания величия».

Вопреки

Всё вошло в традиционные устои,
Это то, что нас сплотило и спаяло:
Ритуальные обряды и поминальные запои
Долгими годами людей объединяло.
Бифштекс в тарелке хлюпает в крови,
И только муть в зеркальном отражении.
Ты уже вершина пищевой цепи,
А, значит, гордость в историческом прочтении.
И, вопреки традиции, она не умерла,
Укрывшись за почётным караулом.
Не будет за неё поминок никогда,
И значит – продолжительных загулов.
Ум, честь и совесть прожитой эпохи
Следующая страница