Иду за ним к выходу, он хлопает дверью, но я снова открываю ее, прожигая взглядом его спину, пока он издевается над подъездной дорожкой. По листьям никогда с такой силой не прыгали. Лужу под листьями он замечает слишком поздно и разражается ругательствами, уже разглядывая вымокший край брюк.
– Если бы ты обратился к здравому смыслу, то не намочил бы кровать!
– Если бы я обратился к здравому смыслу, – кричит он в ответ, уже садясь в машину, – никогда бы не сделал предложение!
А вот это прямой удар по гордости. Оказавшись сильнее, чем кажется, он, к моему удивлению, попадает в цель, задевая ее куда ощутимее. Я скрещиваю руки на груди.
– Да ты что? Любой был бы счастлив заполучить мое расположение. Я ценный приз.
– Ага, утешительный, который они дают бедолагам, занявшим последние места!
Он слышит собственные слова и пару раз бьется лбом о руль.
– Удачи! – пытаюсь перекричать рев мотора я. – Хорошего дня, пирожочек! Постарайся не думать о том, как все пялятся на прыщ у тебя на подбородке.
Меня награждают убийственным взглядом сквозь лобовое стекло. Он вложил в него всю душу, будто светящуюся в радужках цвета ненависти. Эти глаза молят дать своему обладателю телекинетические способности, чтобы он смог запульнуть меня далеко в небо, так далеко, чтобы, прорвав ткань мироздания, приземлилась я уже в другой вселенной. Надеюсь, это будет параллельный мир с такой же парой Николаса и Наоми, и тогда мы сможем мучить его вдвоем.
Я так занята мечтами объединиться с параллельной мной с самыми злодейскими целями, что не замечаю, как он, сдав назад, давит скрюченное маленькое деревце. Самое несчастное деревце. Джейсона.
Он проезжает вперед по нему и снова сдает назад. Слабые веточки хрустят под шинами и ломаются. Снаружи пять градусов, я стою в одном топе на лямках и в старых боксерах Николаса, которые уже давно забрала себе. Вчерашний макияж комками собрался на ресницах, на щеке отпечаталась форма наручных часов. Нам обоим самое место в скандальном «Шоу Джерри Спрингера».
– НИКОЛАС РОУЗ, ТЫ, МАЛЕНЬКИЙ ЗАСРАНЕЦ! – вдохнув половину кислорода Морриса, воплю я изо всех сил. – Не будет тебе прощения!
Он только нахально поднимает бровь. Затем, проверяя мои нервы, переводит машину в парковочный режим и жмет на газ. Взглядом я пытаюсь передать, насколько настоящим покойником он станет, если посмеет переехать Джейсона еще раз. Бедный Джейсон. Он так жалобно склонился к земле, что больше уже не выдержит.
Николас улыбается. А потом отпускает тормоз, и джип рвется вперед, таща за собой Джейсона. Мы с Николасом иллюстрация выражения «держать в себе». Мы запирали разочарование глубоко внутри, подмешивали тихую ярость к собственным чувствам, запихивая их в крошечные стеклянные емкости почти безо всякого кислорода, превращая их в гадкое мерзкое вещество, несовместимое с любовью. Слышали, как начинает звенеть стекло от увеличивающегося давления, но продолжали прятать страдания за улыбками.