– И в газете когда-нибудь их публиковали? – спрашиваю я.
– Они приняли шесть из семи, что я послал.
– И твоя мама ни о чем не догадалась?
Он медленно качает головой с невеселой усмешкой.
– Не-а. В ответах – полный когнитивный диссонанс. Сказала мне просто мягко сообщить маме, что я не хочу, чтобы она вмешивалась в свадебные приготовления, и тогда вышеупомянутая мама должна сказать «хорошо» и отступить. Ты бы видела мое лицо. Я пишу эти письма, чтобы выплеснуть эмоции, когда мне действительно обидно, но от ее ответов только хочется побиться головой об стену.
– Николас, ничего лучше я в жизни не видела. Можешь в качестве рождественского подарка мне написать ей туда и сказать, что твой отец ездил по борделям?
Он смеется, рефлекторно прижав меня к себе.
– О, да. Обязательно сделаю.
Перечитав его письма, каждый раз находя новый повод для веселья, мы возвращаемся к игре, и он продолжает меня с ней знакомить. Меня легонько подкидывает на его коленях, потому что он безотчетно постукивает ногами и крепче обхватывает меня за талию. Поглощенный рассказом, язык своего тела он не замечает. Дает мне подсказки, рассуждает о принципах игры, и я уже очень, очень давно не видела его таким оживленным. Ему действительно это нравится. Нравится знакомить меня с игрой, которая приносит ему столько радости.
Я улыбаюсь про себя и ловлю каждое слово. Взглянув на часы, мы обнаруживаем, что уже два тридцать ночи, и меня поражает осознание, что мы с моим женихом снова становимся друзьями.
В пятницу Николасу нужно ехать в «Проснись и улыбнись» – он единственный, кто сегодня работает, потому что совершил самый типичный для себя поступок и предложил подменить всех коллег, чтобы они могли съездить к родным на выходные. (Я так и слышу, как он думает в направлении пустого стула Стейси: «Как тебе такой прыжок выше головы!») Все это время я дразню его злорадными сообщениями о сокровищах, которые обнаружила в игре по чистой случайности и которые он, как я вижу в его аккаунте, никогда не находил, несмотря на миллионы проведенных здесь часов. Он в ответ шлет мне картинки со взрывающимися головами и в пять часов, уже не выдержав, сбегает с работы пораньше. Стоит ему подъехать и вылезти из машины, как я выпрыгиваю на него из-за огромной кучи листьев, которую как раз собрала, и он так сильно пугается, что падает во вторую. Потом гоняется за мной по всему холму, и без соседей вокруг я кричу так громко, как хочу, пока не опускаются сумерки.
Мы все в грязи и листьях, беззубиковый галстук Николаса безнадежно испорчен. Он с грустью его рассматривает, но я, легонько дернув за получившуюся тряпочку, обещаю: