Мысленно я постоянно возвращаюсь к происшествию на светофоре. Вижу себя глазами Николаса, сидящую на корточках на другой стороне улицы, уткнувшуюся в ладони. Кто еще мог бы устроить подобный хаос? Его реплику в нашем следующем споре я слышу так, будто он ее уже произнес:
«Ты назло бабушке уши отморозила. Добровольно отдала приличную машину, а теперь будешь ездить на груде металлолома, которую даже водить не умеешь. У тебя настолько туго с мозгами, что ты бы попыталась поймать мед мухами. Ты меня точно уделала».
Настоящий Николас ничего такого не говорил. Но Николас воображаемый – собирательный образ реалистичных предположений, основанный на тех бестактностях, что он ляпал в прошлом, поэтому это легко представить. Нечестно обижаться или злиться на что-то, чего он даже не произнес, особенно если все эти слова, что я сама же и придумала, полная правда. Но ведь теоретически мог сказать (и, вероятно, скажет), поэтому я погружаюсь в мрачное молчание до самого дома.
Так как не ужинали оба, к холодильнику мы направляемся одновременно, едва зайдя в дом. Ну или подобие дома. Я все еще думаю о нем как о жилье Леона, где просто стоят наши вещи.
Холодильник подмигивает пустыми полками.
Конечно же, виновными мы тут же назначаем друг друга:
– Ты что, не зашла в магазин? – спрашивает он так, словно рассчитывал на это.
– Это ты забыл зайти в магазин, – отвечаю я, будто мы уже решили, что за покупками пойдет Николас, а он вопиюще пренебрег своими обязанностями. Нахмурившись, смотрим друг на друга. Наши методы давно уже не тайна, отлично настроенные радары вмиг засекают любую ахинею.
– Ты еще можешь сбегать на заправку за мороженой пиццей, – сверившись с часами на микроволновке, сообщает он и передает мне ключи.
– Нет уж, хватит с меня пиццы. – Я отдаю ключи обратно. – Захвати по дороге буррито, я хочу с сыром и курицей, а не с говядиной.
Яростная дуэль взглядов продолжается. Вообще-то, я оказываю ему огромную услугу, оставаясь с ним в этом, скорее всего, обитаемом призраками доме, спасая от мучительных обедов с его матерью, во время которых она успевает дорожным катком пройтись по каждому работнику ресторана.
– Если ты съездишь за буррито, я буду милой целую вечность, – обещаю я.
– Если съездишь за ними сама, милым буду я.
– Не-е-е. – Оно того не стоит.
– Тебе разве не хочется поездить на джипе? Он понравится тебе больше «Сатурна». – Тут его губы кривятся в улыбке: – И гораздо, гораздо больше… э-э… на что ты там его обменяла?
– Это настоящий монстр, и я люблю его как родного ребенка. Кроме того, я не могу никуда ехать из-за стресса.